Путь золотого семени (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

Леля еще слишком молода, чтобы женой стать. И мне неприятно смотреть даже на такие прикосновения к ней мужчин. Но, понимая, что скоро ее отдадут кому-то чужому…

Уж лучше бы это был ласково к ней прикасающийся Слав!

Частокол поднимается.

И первые крики за спиной оглушают, в глазах темнеет.

Задумка удалась…

Часть 1 — Путь "Золотого семени"(эп. 34 Гаяна)

POV Шанти Гаяна

В тронной зале пусто. Отец давно уже не может сидеть комфортно на старинном троне своего деда, моего прадеда, величайшего из махараджей, что объединил все провинции локи и остановил внутреннюю войну.

Лишний вес и подагра сделали это место не подходящим для отца. И посланников провинций он принимает теперь в зале, где раньше гремели пиры, возлегая на подушках.

Ковры гасят звук моих шагов, тихо захожу…

Стол ломится от яств, а ведь жрецы Маха-Ра давно запретили ему любые излишества.

— В провинции обезьян опять беспорядки.

— Нет такой провинции в моей локе, — недовольно хмурится отец, наливая себе еще вина.

— Достаточно, махарадж, — склоняется над ним жрец Маха-Ра.

Отец недовольно взмахивает рукой.

— Провинции нет, а беспорядки есть. Ваш брат, раджа Кабу возглавляет шайку разбойников. Они захватили власть в провинции обезь… На севере провинции слонов, — поправляется посланник. — Он требует возвращение ему замка Параяга.

— Нет. Этот замок будет принадлежать мне, после возвращения наследников, которые по традиции сядут в замке Гаяна. А он получает Пишачи Двар, как мой младший брат.

— Но это нищие земли… А он средний брат.

— Провинция черепах — женские земли и наместноами там испокон веков были женщины. Поэтому провинция досталась моей любимой сестре рани Шрите. Процветание же земель зависит от богов и правителя. Пусть молится и ведет себя мудро.

— Он не молится. Он насаживают мясоедение в деревнях.

О, боги! — с ужасом и отвращением замираю я.

«Где едят рыбу, там равнодушны к чужим страданиям. Где едят мясо, там порождают чужие страдания». Так написано в заповедях Маха-Ра!

Мой прадед прекратил войны и казни в локе, запретив употреблять в пищу и то и другое. А отец тайно оскверняется рыбой, как сплетничает прислуга. Это первая его махарани Амата, что была родом с Ракатанги, приобщила его к скверной еде. И от этой еды у него подагра, одышка и тяжести в теле. Жрецы Маха-Ра пытаются его вылечить, но всё напрасно. Настойки и звон священных чаш не помогают тем, кто оскверняется.

— На Севере урожаи второй год низкие и крестьяне живут впроголодь. Возможно, чтобы укрепить вашу власть, стоит послать туда немного провианта.

— Абай, — вздыхает отец, доедая кусок халвы. — Нельзя кормить поданных просто так. Иначе они привыкнуть бездельничать и разорят локу. Стихии не мешали им два года выращивать хороший урожай. Ни наводнений, ни заморозков не было. Солнце пекло исправно, дожди изливались. И если есть какие-то недоимки — это результат их лени, пусть голодают. Голод сделает их более трудолюбивыми. Да и голод — это благо. Жрецы Маха-ра все время внушают мне, что голод — это лекарство. Разве лекарство годное для господина, может не годиться простолюдинам? — бросает взгляд на жреца.

— Это так… В заповедях написано «Голодающий — отчищается», однако…

— Очищается, слышал, Абай? — перебивает жрица отец.

Отец говорит, а мне кажется, что его губы превращаются в рыбьи.

Я терпеливо вздыхаю, пытаюсь обратить на себя внимание. Но в душе, мне хочется перевернуть этот стол отцу на шелковый халат. Как можно быть таким жадным и недальновидным, отец? На днях в локе слонов закапывали сгнившие излишки зерна и сушенных фруктов. Молочный скот кормят лучше, чем едят люди на севере. Зачем разжигать бунты и морить их голодом, если нам есть что отдать? И народ снова начнет благоволить к нам.

— Вы подняли налоги, махарадж.

— Незначительно. Потому что урожаи в локе слонов были хорошие.

— Но в локе обезь… На севере урожаи всегда ниже. Зерно там едва растет!

— Народ должен понимать, что мы готовимся к разного рода неожиданностям в связи с открытием границ. И провианта должно быть запасено достаточно.

— Может быть, стоит снизить налоги только на севере?

— Нет. Отправьте туда несколько отрядов, чтобы контролировать беспорядки. Пригрозите, что я возобновлю казни, если бунты не прекратятся. Шанти, — поднимает отец на меня взгляд, — Чего ты хотела, дочь?

— Я принесла Вам, махарадж, лекарство, — держу в руках настойку лотоса, смиренно опуская взгляд.

Отец недовольно морщится.

— Поставь, я выпью позже. Иди… Стой! — тут же окликает меня он. — Как мой сын?

— Джан в себя не приходил.

Ставлю на стол настойку и бегу к махарани. Явной власти у матери нет, отец не прислушивается к ней. Он взял ее совсем девочкой и до сих пор воспринимает как наивного ребенка, хотя она уже вырастила двух взрослых дочерей и его сына от первой жены. Мать не сможет повлиять на отца, но женщины хитры…

— Мама!

Мать отрывает взгляд от вышивки. И я отмечаю про себя, что она всё также прекрасна, как я помню ее в детстве. Если соблюдать все советы Маха-ра, то тела остаются прекрасными долго.

— На севере бунты, Дядя Кабу поднимает восстание и оскверняет простолюдинов мясом. Они голодают, нищенствуют, недовольны налогами… будет война! Отец хочет возобновить казни! — в эмоциях мечусь я по ее покоям.

— Это всё из-за осквернений, — хмурится махарани. — Вино, рыба…

— Но по закону рыба запрещена как провиант! Я хочу сказать ему это!

— Нашему махараджу закон не писан, — поджимает она губы. — Не вздумай критиковать махараджа. Он этого не выносит.

— Сделай что-нибудь!

— Как махарани отправлю в локу обезьян жриц Маха-Ра с милостыней и лекарствами. — снимает свои роскошные серьги с изумрудами, протягивает мне. — Пусть жрицы на это купят еды, распорядись. И пусть славят имена моих дочерей. Одна из них скоро станет правительницей и прекратит всё это безобразие.

Вспомнив о том, что предстоит покинуть локу, удрученно сажусь рядом с матерью.

Не хочу никуда! Там мясоеды… Варвары! Вдвоем нам с Обезьянкой не вернуться. А она такая еще ранимая девочка!

— Ну что же ты плачешь? Такая женская судьба — быть женой. Ты увидишь Великие пики драконовых гор, Лазурное око дракона, увидишь всех великих детей, мир… Увидишь Борро, куда стекается вся роскошь нашего мира.

— И стану женой мясоеда.

— Быть может, Маха Ра дает тебе миссию, превратить еще одну локу в угодную ему. Восприми это мужественно.

— Я постараюсь. Но они же очень жестоки. Мне страшно быть женой жестокого человека.

— Вспомни все, чему учили тебя жрицы и смягчи его.

— Я буду его смягчать, а он меня ломать?! — гневно свожу я брови.

— Это не всегда неприятно, — загадочно ведет бровью мать.

— Где наша Обезьянка?

— Не называйте меня так!! — обиженно вскрикивает заходящая Кора.

— Мы же любя…

В детстве она была похожа на милую обезьянку. Ушастенькая… смуглая…

— Я и так знаю, что некрасивая, — вздыхает она, глядя в зеркало.

— Ты очень красивая! — обнимаю я сзади сестру. — Очень добрая… Маха-ра велел считать красивыми добрых. И красивее тебя никого нет!

Кора разочарованно ведет пальцем по своему отражению в зеркале.

— Все повеления Маха-ра останутся в локе, а там… там я буду просто обезьянкой.

Часть 1 — Путь "Золотого семени"(эп. 35 Гаяна)

POV Кора Гаяна

Медленно иду по прохладным коридорам дворца. Ноги сами ведут в покои Джана. Это я должна сейчас лежать без памяти, а он собираться на бал. Это я виновата. И на слоне этом я должна была в праздничной процессии ехать, да закапризничала… На его накидках были вышиты обезьяны.

И Джан, смилостивившись надо мной, посадил меня на своего, а сам сел на этого. Джан прекрасен, умён, величественен, а я всего лишь обезьянка. Какая из меня правительница?