Коварство потаённых - Алиса Макарова
— Ну, ты, брат, даёшь, — вне себя от возбуждения принялся скакать по поляне Гордей, вздымая руки кверху: — Ты зачем в колодец-то полез?
Не добившись от Ниова сколь-нибудь вразумительного ответа, Гордей принялся рассказывать сам, шаг за шагом восстанавливая цепь событий.
Нагнав по пути неспешно шествующую на ярмарку Аглашку, Гордей по-джентльменски вызвался сопровождать её через Дубраву. Слегка отвлёкшись от истинной цели их похода, они дали по лесу крюк, завернув в охотничью сторожку, исключительно для того, чтобы, как утверждал отчего-то вспыхнувший пунцовым маком Гордей, проверить, не завалялись ли там после охотников остатки дичи на продажу. После чего, уже опаздывая к открытию, заторопились напрямки и выбежали к той самой поповской избе. Увидав раскиданные по траве обрывки рубахи и сиротливо болтающееся на цепи ведро, Гордей насторожился, а едва Аглашка угодила ногой в крапиву и укололась, то сразу подняла визг до небес. Это, однако, оказалась не крапива, а обычная трава, а ногу ей порезал острый наконечник стрелы-амулета, валявшийся в кустах. Сообразив, что дело нечисто, Гордей кинулся осматривать поляну, а перепуганная до смерти Аглашка подсобила и в третий раз, решив напиться.
Перегнувшись через полусгнившие края колодца и, увидав внизу белеющее тело, она заорала что есть мочи, переполошив всех птиц в округе, и Гордей, скумекав, что это и есть его сотоварищ, полез вниз доставать Ниова. С горем пополам вытащив его из колодца, они распластали хладное тело на траве и принялись давить на грудь и хлестать по щекам, откачивая утопленника.
Теперь, слава богу, всё было позади. Пришедший в себя Ниов попробовал встать, и только Аглашка, за полчаса поседевшая от пережитого стресса, наотрез отказалась идти на какую-либо ярмарку, заявив, что на сегодня она уже нахлебалась развлечений.
Убедившись, что Ниов худо-бедно держится на ногах, Гордей извиняющимся тоном объявил, что раз такое дело, долг зовёт его сопроводить икающую от переизбытка впечатлений Аглашку до дома, и, отмахнувшись от него рукой, Ниов поковылял к поленнице и стал смотреть, как их спины удаляются в лес, исчезая среди деревьев.
Грудь натужно болела, пазухи носа будто раздирало изнутри, и, привалившись спиной к бревёшкам, он скользнул на корточки, бессмысленно теребя в руке возвращённый Гордеем амулет. Металлическая крышка была откинута, но внутри было пусто. Серебристая прядь испарилась вместе с русалкой.
Глава 7. Охота
Стараясь сильно не плюхать вязнувшими в глубоком донном иле ногами, Ниов крадучись продвигался сквозь камыши, высоко над водой нацелив хищно блестевшие в свете месяца начищенные зубья вил. Разворачивая корпус то влево, то вправо, склоняясь над темнеющим потоком и бесшумно огибая торчащие из воды пучки рогоза, он неотвратимо приближался к добыче.
Ещё с вечера галдящая от возбуждения толпа перепуганных босоногих мальчишек принесла в село весть о том, что совсем недалеко, на бычьем перекате, они видели русалку. По всей видимости, повредив хвост, она цеплялась за камни, оборачивая рану слоями тянувшихся со дна водорослей, и тихо стонала. Выспросив у ошалелых сорванцов все подробности, Ниов собрал мужиков, и с самого утра они отправились с бреднем за версту выше по течению, чтобы, спускаясь вниз до самого переката длинной цепью, раскинувшейся от берега до берега, спугнуть раненую нежить.
Ниов двинулся им навстречу, чтобы, затаившись в засаде среди разросшихся камышей, острыми вилами встретить загнанную на него добычу.
Отсюда деваться ей было некуда. В самом узком месте реку запруживал огромный валун, величавый плоский камень, вероятно, принесённый сюда ещё во времена стародавнего оледенения. Единственный оставшийся проход перегораживали стройные ряды рогоза, меж налитых стеблей которого и поджидал свою жертву Ниов. Стопы будто погружались в неплотную донную кашу, и, теряя точку опоры, он непрерывно переступал с места на место, не спуская глаз с водного пятачка, переливавшегося золотистой рябью, и чутко прислушиваясь.
Полупрозрачные голубые стрекозы жужжали над водой, на несколько секунд зависая над стремниной, будто высматривая что-то в бурном потоке. Одна из них подлетела совсем близко, и, подивившись узорчатой красоте сетчатых крыльев, Ниов протянул к ней палец. В ту же секунду в камышах послышались резкие хлопки по воде, и из-за поворота показалась крупная рыба. Скользя под поверхностью длинной серебристой стрелой, она ловко вспенивала бурлящий поток невероятных размеров рыбьим хвостом, прицельно лавируя меж зарослей рогоза, очевидно, устремляясь к свободной протоке. Инстинктивно сжавшись, как хищник перед прыжком, Ниов молниеносно оценил расстояние и скорость движущегося тела и, почти не целясь, с силой метнул вилы. Не выпуская из рук гладкое дерево, он всем весом налёг на черенок, пригвождая ко дну отчаянно затрепыхавшееся тело. Уже знакомая ему жёлтая ядовитая муть поднялась со дна, заслоняя обзор, но, не обратив внимания на резь в голых ногах, он сунул свободную руку в самую сердцевину расплывшегося по воде пятна и, нашарив под водой густые пряди, рывком выволок добычу на берег. Не останавливаясь от невыносимого жжения в заживо разъедаемых щиколотках, не оглядываясь на молотившееся по камышовым кочкам тело и игнорируя сдавленные стоны и вопли, Ниов вытащил её на воздух и с резким шлепком отбросил скользкое тело на траву.
Только тут он разглядел, что почудившиеся ему гигантский раздвоенный хвост на свету оказался мелкой пружинистой сеткой, плотно обволакивавшей точёные женские ноги. Застрявшие в ячейках капли воды переливались радужными искрами, создавая иллюзию радужной чешуи.
В остальном же эта была обыкновенная девушка, очень юная, прикрытая лишь богатым веером ниспадавших светлых волос.
Забившись под ближайший куст, она испуганно смотрела на него исподлобья, поджав колени к груди, и отсюда Ниов не мог разглядеть зияющую рану на ногах, о которой вчера толковали мальчишки. Не было видно и уколов от вил на плече.
Насупившись, он перевёл взгляд обратно на место, откуда они вышли на сушу. Отчётливо видневшийся след примятой травы поблёскивал каплями воды, но, обшаривая его беглым взглядом, он нигде не находил кровавых следов. Сорвавшись с места, русалка дёрнула было к реке, но, в два шага догнав, он ухватил её за локоть и круто развернул к себе.
Поражавшее чистой красотой лицо девушки озарилось столь невинной улыбкой, что, и сам того не желая, он невольно почувствовал, как уголки его губ расплываются в ответ.
— Отпусти меня, — мягко попросила она, заглядывая ему прямо в душу бледно-голубыми глазами, и мягко провела ладонью по волосам, замерцавшим таинственными искорками.
Чувствуя, как слабеет его воля, и от пьянящего взгляда лазоревых глаз подкашиваются ноги, он с размаху опустил всё ещё крепко сжатые в правом кулаке вилы себе на ногу. Тёплая кровь брызнула ей на кожу, и, завизжав, девушка отпрянула. Раздирающая
