Дегустатор - Алиса Макарова

Ещё с первого глотка он ощутил неясное жжение в горле. «Говорила мать, не хватай на жаре ледяную воду», — мелькнуло в голове. «Ну, ничего, доберусь до хаты, шлифану горячим чаем!» И он без дальнейших раздумий принялся жадно глотать отдающую приятной щекоткой в нос сладкую воду. «Вот интересно, а сколько калорий в этой бурде? Или чего там считать то надо — сахар что ли? Так и вся треня, считай, насмарку. Да, а сегодня отлично покачались…»

— Сорок три! — писклявый голос кассирши наждачкой резанул по ушам, вернув его к реальности.

Он бросил на ленту тысячную, торопливо глотнул еще пару раз и завинтил крышку.

— А помельче нету? — противно взвизгнула кассирша.

— Нету, — с нарастающим раздражением отрезал он.

— Я чем сдавать-то должна? Ходят тут с тысячными, одну воду берут, — зашлась кассирша пикирующим ультразвуком, и, внезапно разозлившись, он гаркнул:

— Да мне вообще пофиг! — но вместо слов из горла комком вылетела густая слюна и, приземлившись неестественно розоватой полосой, шлёпнулась прямо на руку кассирше.

— Да ты охамел что ли, — заорала та, но вдруг замерла на полуслове, вытаращившись на него ошалелыми глазами.

— Ну, чего уставилась? — вконец разъярился он и вдруг почувствовал, как из уголков рта засочились длинные вязкие слюни, непрошеными клейкими соплями свисая на подбородок.

— Да какого чёрта? — рассвирепел он, наотмашь вытирая липкую жижу, уже норовившую сбежать за воротник. Тыльная сторона ладони увязла в склизком потоке, что-то захлюпало, и, опустив глаза, он в недоумении увидел, как взбитой розовой пеной на пол с пальцев скапывают полувоздушные ошмётки.

— Платок есть? — спросил он, поворачиваясь лицом к застывшей, словно фигурки Тюссо, очереди, но изо рта разгорячённым потоком выплеснулась кровавая пена, расплескавшись неоднородным месивом по белым плиткам недавно помытого пола. Густой багровый шматок прилетел на грудь девчонке лет двадцати, что стояла сразу за ним. Завизжав, та отпрянула, вокруг всё ожило, загудело, задвигалось, а картинка в его глазах рывком повернулась на девяносто градусов, так что пол оказался у него под щекой. В горле разгорался пожар, невыносимым жаром пропитывая каждую клеточку тела. Он силился хлебнуть воды, но застывшие скрюченные пальцы впустую шкрябали по холодным магазинным плиткам, не в силах удержать бутылку, которая, гулко стукнув, откатилась под прилавок. На кассе стемнело, и последним звуком, отчетливо пронзившим затуманенный мозг, стал чей-то суровый бас, пробившийся поверх режущей уши невыносимой какофонии:

— Чего стоишь, скорую вызывай, зараза!

До оторопи хотелось есть. Адская судорога скручивала кишки при всплывавшей в сознании мысли о куске хлеба с толстым ломтём колбасы. Да с майонезиком — ух! Злобно сплюнув тягучую слюну, Аля глотнула водички и что есть силы вдарила себе по колену. «Нельзя, нельзя», — скороговоркой твердила она, вызывая перед глазами картину скорчившегося на полу накаченного парня, изгибавшегося в немыслимых позах и, словно Петергофский фонтан, струёй извергавшего из себя багряную пену. Ей до сих пор мерещились покрытые мельчайшей красной паутинкой сосудов вмиг налившиеся кровью белки закатившихся глаз и его пальцы, непроизвольно согнутые, будто в эпилептическом припадке, бессильно скребущие по полу.

После подробнейших свидетельских показаний и размашистой подписи, выведенной дрожащей рукой в протокольном бланке, сотрудник полиции отпустил её домой. В вечернем выпуске новостей Аля выглядела такой маленькой и бледной, но отчего-то килограмм на десять поправившейся. Антон попытался робко пошутить на эту тему, но видя, что Аля безучастна к его подколкам, оставил её в покое. Позже он пару раз заглядывал в комнату, помог ей закутаться в плед и оставил на столе поднос с горячим какао и какими-то печенюшками. Весь вечер она так и просидела одна в кровати, уставившись в экран, периодически щёлкая пультом и слыша, как Тоша за стенкой бахает кулаком по клавиатуре и на чём свет стоит клянёт проклятых школяров-дегенератов, забустивших на мамкины деньги купленные аккаунты.

Прилетев по её звонку, он быстро сориентировался в ситуации и, как всякий заботливый бойфренд, усадил её в машину, отвёз к себе и до самого вечера опекал, изредка бросая на Алю вопросительные взгляды, как будто говорившие: «Ну, ты как, уже отошла?»

Наутро её разбудил стук в дверь. Почему-то не решаясь войти в собственную спальню, Антон мялся на пороге, но, увидев, что она не спит, просиял:

— Аль, я пиццу заказал, как ты любишь. Вот только привезли. Будешь?

— Не, я как-то не особо, — сглатывая тугой комок в пересохшем горле и кое-как связывая слова, помотала она головой.

— Ну, как знаешь. Кофейку тебе налью. Лады?

— Ага, — кивнула Аля, выковыривая себя из-под пледа. Прошлёпав в ванну, она глянула на себя в зеркало, готовая воскликнуть: «Ну и видок!» Она ожидала увидеть поседевшую за ночь голову или следы пережитого стресса, но нет. Из отражения на неё смотрела всё та же Аля, разве что растрёпанная. Наскоро плеснув в лицо водой, она потрясла головой, изгоняя из неё остатки жутких воспоминаний, и полезла под душ. Будто напитываясь живительной влагой, Аля отфыркивалась и подставляла струям то один, то другой бок. Вдоволь наплескавшись, она насухо вытерлась полотенцем и, не желая вновь натягивать свою одежду, чтобы ничто не могло напомнить о вчерашнем, завернулась в полотенце и зашлёпала босыми ногами обратно по коридору в спальню, на ходу крича:

— Тош, у тебя футболки где лежат?

Он не откликнулся, и Аля позвала ещё громче. Не получив ответа и в этот раз, она остановилась и прислушалась. Со стороны кухни не доносилось ни звука

— Тош, ты, что ли, уже ушёл? — крикнула Аля, соображая, что, вероятно, пока она размывалась, Антону позвонили с работы, и он умчался, не допив кофе.

Дойдя до кухни, Аля ещё с порога увидела на столе раскрытую коробку с аппетитно поджаренной пиццей. Она была почти целая, не хватало лишь одного кусочка. Чувствуя, как потекли слюнки, Аля шагнула за барную стойку и протянула руку к кофейнику, как вдруг с визгом отпрянула назад. Разметавшись по полу с блаженной улыбкой на лице, на спине лежал Антон, выкатившимися глазами уставившись на один из тех идиотских, но дорогущих дизайнерских светильников, свисавших с потолка. Сжимая в левой руке недоеденный кусок пиццы, Тоша осклабил рот в хищной ухмылке, казавшейся по-джокерски широкой. Захлопнув рукой рот чтобы не закричать, Аля склонилась пониже, не понимая в чём тут дело, и тут же отпрыгнула. Две багровые полоски слюны запеклись по уголкам рта, сбегая за уши, и там под изголовьем растекалось тёмно-красное пятно, наполовину подёрнутое мелкими белыми пузырьками, как пенка от клубничного варенья.

Голод неумолимо