Стажерка в Академии Теней - Анна Сергеевна Платунова

Кровать у стены. Длинный сундук, на котором обычно сплю я. Пока помещаюсь, я мелкая и худая.

И зеркало. Овальное зеркало почти с меня ростом, в тяжелой деревянной раме, когда-то позолоченной, но сейчас краска облупилась.

В зеркале – девочка. Сначала я подумала, что это я. Ведь у девочки рыжие волосы и такая же белая кожа. Но я сижу, а она стоит. На мне короткая сорочка, на ней миленькое платье с оборками.

Она улыбается мне и машет: мол, подойди ближе, подойди, не бойся. Я спрыгиваю с сундука и нехотя иду навстречу. Мне и боязно, и любопытно. Но разве я испугаюсь какой-то девчонки? Как дам ей!

Я остановилась на расстоянии шага. В зеркале точно не я, но как похожа! Мы одного роста с незнакомкой и, наверное, ровесницы. Однако лицо не мое.

«Идем», – произносит странная гостья одними губами, слов я не слышу: мешает преграда.

А потом она прикасается ладонью к стеклу, и оно покрывается рябью, еще миг – и прорвется, будто водяная пленка…

И я просыпаюсь.

Фух! Что это было?

Кусь свернулся у меня на груди и урчал во сне. Хорошо чувствовать рядом живое сердечко, вдвоем не страшно. Хотя чего бояться-то? Какой-то дурацкий сон. Подумаешь, девчонка. Уж не страшнее кастерской огнянки!

И все-таки сделалось не по себе. Не оставляло ощущение, что я на самом деле видела незнакомку. Но где? И когда?

Я переложила Куся на постель, встала, напилась воды, умылась, привела мысли в порядок.

Уж не Лауру ли нарисовало мне воображение? Конечно, я ее никогда не встречала, но представить рыжую девочку, похожую на меня, совсем не сложно. Зеркало, покрывшееся рябью, будто оно превращается в портал между мирами, тоже вполне объяснимо. От Аида я узнала о том, что Лаура родилась с даром ловчего. Вот и все! Я переполошилась на пустом месте.

Обычно сны не задерживались в голове, превращались в обрывки образов, становились легкими, точно облачка, и уносились прочь с первым порывом свежего ветра.

Но этот оказался привязчивым. До вечера меня не покидал. Я четко видела и собственную комнату, и странную гостью в зеркале. Ничего, завтра выйду на службу – работа лучшее лекарство от хандры.

За то время, что я бездельничала (если не учитывать Селедкино учение-мучение), другие ловчие и ищейки очистили город от последних кастерских тварюг.

Я прибежала в отделение самая первая, хлопнула дверью, разбудив Хенни и Мичила, оставшихся на дежурстве. Мичил ютился на диванчике, Хенни с комфортом развалилась прямо на полу, разложив старые куртки. Оба мгновенно вскочили.

– А, это ты, – зевнул Мичил, возвращая кинжал обратно в ножны. – Двое суток на ногах, Тэм! Только прилегли. Скажи спасибо, что я не принял тебя за жабросвиста!

– Неужели похожа? – хихикнула я, но вспомнила про Аида, и веселиться расхотелось. – Минейр Мелар еще не приходил? Он… у него?..

– С ним все в порядке, Тэмми, – Хенни разгадала мое волнение. – Ставь чайник, стажер. Скоро все соберутся.

Аид вошел две минуты спустя. Подтянутый и спокойный, уверенный в себе. Будто и не был ранен. Но от меня не ускользнуло, как он поморщился, когда Мичил по-дружески хлопнул его по плечу, и в движениях оставалась скованность – спина еще болела.

– Привет, – тихо сказала я.

– Привет, напарник, – улыбнулся Аид.

Улыбнулся. Мне.

Жизнь постепенно вошла в привычную колею. Так сказал Кей, а я запомнила. Красивые слова. Лосс приходил в себя после страшного Перекрестка с Кастером. В первые дни люди и носа не казали на улицу: боялись, что какая-нибудь змеюка или летучая жаба притаилась в подворотне и только того и ждет, чтобы полакомиться. Но время шло, солнце светило, никто не скреб в дверь жуткими когтями, а вездесущие мальчишки, наплевав на запреты родителей, уже носились по улицам, гоняя мешочки с землей.

Город ожил. Так всегда было и всегда будет.

Хотя этот Перекресток нелегко дался службе теней. Пятеро ловчих и двое ищеек уже никогда не вернутся в свои отделения. Такая у нас работа, рискованная и опасная. Но они знали, на что идут…

Незаметно пробежала неделя. Днем я обучалась всему, что должна знать и уметь ищейка, а по вечерам за мной приезжала карета и увозила в особняк Голдриджей, где я постигала совсем иные премудрости.

Спину ровно. Подбородок выше! Ты леди. Пусть только на этот вечер. Не хватай чашку так, будто она собирается сбежать. Легче, легче. Нет, не надо отставлять мизинец, это жеманство. А теперь садись и читай книгу! О боги, счастье, что она хотя бы читать умеет!

Вальсы, поклоны, приветствия. Столовые приборы, разложенные в определенном порядке. Темира, разве этой вилкой мы берем сыр?

Я возвращалась домой измученная и уставшая. Падала на кровать и немедленно засыпала. А утром шла на службу.

– Кусь, прости. Я тебя совсем забросила, бедного котика, – шептала я в полусне, ощущая под ладонью теплый мех. – Ты ведь не скучаешь?

Что-то мне подсказывало, что крусбыс вовсе не страдает в одиночестве.

– Фыррр, – смеялся фамильяр. – Я взрослый и самодостаточный кот.

– Само… какой?

– Спи, детеныш. Спи, спи…

Селедка продолжала сыпать ругательствами и твердить о моей бестолковости. Сначала я и сама сомневалась в том, что от занятий будет польза. Я такая, какая есть. Несуразная Тэмми. Тэмми-сорванец.

Однако постепенно я стала ощущать, как во мне что-то меняется. Очень медленно, почти незаметно, и все же во мне просыпалась нежная девушка. Все это время она пряталась внутри моей души. И тотчас же робко скрывалась от посторонних глаз, как только я облачалась в форму ищейки. Но стоило мне надеть платье, перчатки и туфельки, я становилась похожа на леди.

Мифрау Голдридж никогда меня не хвалила, но однажды я поймала ее растерянный взгляд: «Неужели я чему-то смогла ее научить?»

Ректора я больше не видела. Но в один из дней, приехав раньше времени, услышала обрывок спора минейра Голдриджа с сестрой.

– Больше так продолжаться не может! – шипела Селедка. – Ты обманываешь себя. Ты не найдешь ее самостоятельно!

– Это погубит ее репутацию! Как я могу заявить о пропаже теперь, после помолвки? Правда немедленно выйдет наружу!

– Не говори, что это твоя дочь! У тебя такие связи, в конце концов! Посвяти немногих. Придумайте небылицу. Все тебе надо разъяснять!

Спор оборвался, потому что Хип доложила о моем прибытии.

Следующим утром меня ждал сюрприз.

Руз, который формально считался начальником отделения, рассадил всех и под нашими недоуменными взглядами развернул свиток. О как! Приказы всегда писали на свитках