Императорский отбор - Сергей Николаевич Чехин
— Со «здесь и сейчас» будут проблемы. Дар пробуждается только в момент смертельной опасности. Возможно, вы знаете об этом больше — потому и обратился за помощью. Хотелось бы освоить навык пораньше, а то у меня через день то дуэли, то… иные приключения.
— По словам сложно судить, я должен увидеть. Так что выкрои свободную минутку и сразись с тем жирдяем. А я понаблюдаю и прикину, что к чему.
— Ладно, — откинулся на спинку и шумно выдохнул. — Покоя мне, похоже, не видать.
— На том свете отдохнешь, — Альберт встал и взял со стола цилиндр. — Я схожу в библиотеку — поищу похожие случаи, а ты пока готовься.
Вскоре после его ухода пришла Карина, поставила передо мной поднос с закусками и отступила в сторону, сложив ладони на переднике. После побоища девушка заметно изменилась — почти перестала со мной разговаривать, избегала смотреть в глаза и по возможности старалась вообще не отсвечивать, а лицо превратилась в ту же алебастровую маску, что и при первой нашей встрече. Вот и сейчас она намылилась умыкнуть, однако я жестом остановил ее и указал на свободный стул.
— Что-то не так?
— Нет, господин. Все в порядке, — она улыбнулась, и это была самая фальшивая улыбка из всех, что я видел.
— Ты лжешь, — ответил без намека на упрек. — Ходишь второй день, как грозовая туча. Если есть что сказать — лучше говори сейчас. Держать в себе зло столь же вредно, как и яд.
— Зло ни при чем. Просто… — Карина вздохнула, набираясь решимости, — мне стыдно. И страшно. Я могла вас убить. Вы даже не представляете, сколь близко разминулись со смертью. Но еще больше недоумения вызывает ваш поступок.
— Мой поступок? — с удивлением изогнул бровь.
— Вы не стали ни стрелять, ни жечь.
— А должен был?
— Любой на вашем месте сделал бы это. Век человека короток, и потому вы так отчаянно цепляетесь за каждый вдох, столь жадны до жизни и бьетесь насмерть за ее блага. Немногие способны пожертвовать собой ради другого. Особенно если этот другой — не родич, не друг и даже не одной с ним крови. Хуже того — некогда непримиримый враг, которого считают нечистью и порождением чистого зла. Причем порой вполне обоснованно, — Карина нахмурилась и склонила голову. — Прошу прощения. Я всего семь лет, как обратилась, а позволяю себе говорить так, будто тысячу лет вампир.
— Да все нормально. Хотя кое в чем ты совершенно не права. Да, мы не родня и кровь у нас разная, но совсем уж посторонней я тебя не назову. Мне не хотелось тебе вредить — потому и рискнул.
По бледной щеке скатилась слеза, хотя девушка никак не изменилась в лице, точно капля дождя упала на фарфоровую маску.
— Вы выбрали себе не ту подругу, — холодно произнесла горничная. — Уверена, однажды вы пожалеете, что не оставили меня в том подвале.
— Да что ты такое несешь? — снова перешел на «французский», что обычно бывало в моменты сильнейшего душевного потрясения — проще говоря, воспылавшего седалища.
Ответить не успела — скрипнула дверь, и в комнату под эскортом гвардейцев в плащах вальяжно вплыла цесаревна, прячась от солнца под широченной шляпой.
— О, вы тут трапезничаете, — Анна прикрыла улыбку черным непроглядным веером. — Оставьте нас.
Охрана с поклоном удалилась, а незваная гостья села рядышком со мной. Облокотилась на стол вопреки всем правилам приличия, подперла кулаком подбородок и с подозрительным любопытством посмотрела в глаза.
— Я запросила отчет о ваших недавних похождениях. Дело засекречено, но кто посмеет отказать дочери императора? — Анхальт ухмыльнулась. — Знаете, я весьма впечатлена. Настолько впечатлена, что выбрала именно вас для королевской встречи.
Видимо, Анна имела в виду традицию, согласно которой невеста идет на «свидание» с негласным победителем испытания.
— Завтрашний день мы проведем вдвоем. И я рассчитываю на столь же яркое приключение, как и у вас в той проклятой усадьбе.
Глава 11
Принцесса ушла — по ее словам, готовиться к приключению, и вернулась под вечер, когда солнце не палило дотла даже людей. Роскошное платье сменили узкие белые брюки с лампасами, подпоясанные алым кушаком. Вместо блестящих от бриллиантов босоножек темнели потертой кожей кавалерийские сапоги до середины бедра, а венчал форму двубортный камзол с острыми и длинными, как у фрака, фалдами.
На плечах золотились щеточки эполетов, на груди покачивалась веревка аксельбанта, а на поясе — кобура с тяжелым револьвером и ножны с рапирой. Волосы Анна собрала в тугой хвост на затылке, а длинные музыкальные пальчики стянули перчатки с металлическими вставками на костяшках. Я едва узнал ее высочество в новом облачении, и принял изначально за гвардейца.
— Вы готовы, сударь? — Анхальт ехидно ухмыльнулась.
— Всегда готов, — ответил кислой улыбкой и направился к воротам, где собралась немаленькая такая толпа из фрейлин, служанок, солдат в кителях и телохранителей в шляпах и плащах.
— Я думал, мы поедем вдвоем, — с удивлением насчитал добрую дюжину спутников.
— Все верно, — цесаревна ловко запрыгнула в мужское седло. — Вы и я — а это так, прислуга.
Ну да, с чего бы вдруг августейшей особе считать челядь за людей? Меж тем свита, также одетая по «походному», также запрыгнула на лошадей и выстроилась у ворот почетным караулом. Я же повертел головой, но не заметил поблизости ни одного свободного коня и уже успел грешным делом подумать, что придется лезть к кому-нибудь на круп, как вдруг невеста ахнула и прижала пальцы к губам.
— Какая досада — вам не на чем ехать, — произнесла с наигранным раскаянием. — Прошу простить сию оказию, я немедля прикажу вывести вам самого лучшего скакуна. Эй, конюшие! Подать сюда Ангела!
Четверо крепких вампиров распахнули дубовые створки и скрылись в длинном каменном ангаре. Пару минут спустя из темноты послышалось ржание, больше похожее на утробный драконий рык, и квартет силачей выволок наружу здоровенную зверюгу со встопорщенной, как ирокез, смоляной гривой, налитыми кровью глазами и пеной на длинных острых клыках. Я понятия не имел, бывают ли животные-кровососы, но эта рычащая тварь выглядела как порождение Моргота и самого Сатаны.
Ангел брыкался так, что его едва удерживали вампиры — а эти ребята, смею напомнить, на порядки сильнее людей. Окованные сталью копыта крошили брусчатку, как пенопласт, а зубы оставляли на стальных удилах глубокие вмятины. Это не конь — это гребаная квинтэссенция дикой ярости в лошадиной шкуре.
Лучше даже не представлять, что этот жеребец
