Больница людей и нелюдей (СИ) - Соколова Надежда Игоревна
— А пятна увеличиваются, — тихо пробормотала я, наблюдая за действиями нелюдей.
На меня обернулись оба врача. Леший удивленно приподнял черные кустистые брови, не понимая, о чем именно я говорю, горгулья же нахмурилась, на секунду замерла, а затем пулей вылетела из палаты. И что это было? Судя по ошарашенному взгляду Жура, он тоже не понял такой реакции.
Через несколько минут та же горгулья снова появилась в палате, но на этот раз не одна. Следом зашел, как ни странно, наш куратор. Инкуб задумчиво посмотрел на нас лешим, перевел взгляд на дриаду, помолчал немного, вздохнул и выдал:
— Сильное погружение. Чересчур сильное. Последствия кошмара я, конечно, уберу, но вот проснуться она должна сама.
Взгляд напарника прояснился. Похоже, он наконец понял, с чем именно мы тут столкнулись. Значит, дура полная как всегда одна я. Привычно уже, угу.
Сортарин поводил руками над пациенткой, пошептал что-то типа заклятья и вышел, удостоверившись, что пятна с тела мученицы исчезли. Вместе с ним ушла и горгулья.
— Жур…
— А? Ах, да. Спит она. Сейчас просто спит.
— А раньше?
— А раньше мучилась от кошмара. Кто-то ее сильно «любит», раз ведьминское снадобье раздобыл, не поленился.
— То есть… Эти пятна…
— Последствия наведенного кошмара. Зелье добавили в еду/питье, скорее всего, вместе с пожеланиями «насладиться» всей гаммой чувств, вот и получилось… Что получилось…
— А ты почему ничего не нашел?
— Потому что не спец по снам. Это у нас куратор может существ из сновидений вытаскивать. Физически она здорова. А то, что с ней в кошмарах происходит… Тут я уже бессилен.
Сурина:
Бесполезная деятельность присланного в больницу сотрудника правопорядка давным-давно утомила всех: и людей, и нелюдей. У работников и пациентов всей больницы появилось общее, объединяющее народ желание: поскорее избавиться от этой занозы в мягких тканях, и желательно насильственным путем. Человечишка каждый день метался по этажам, развивая бурную деятельность, то и дело проводил обыски и допросы, якобы пытался найти злоумышленника, но пользы от него было, что от демона — благодати. У меня начало отчаянно дергаться левое веко при одном только упоминании об этом толстяке с длинным носом и рыбьими глазами. Норн Исир. Все. Ни фамилии, ни рода. Ничего. Этакое пустое место с защитой от «высших». Именно эта защита и спасала наглого человечка от неминуемой расправы.
Бездна! Не будь он магически защищен, я бы первая выпила всю его кровь и с честными глазами уверяла бы всех, что произошел всего лишь несчастный случай! И плевать на возможные последствия! Это же надо было додуматься — меня, дочь одного из влиятельных глав вампирьих кланов, заподозрить в убийствах! Меня! Да еще и этого идиота Иргена суметь приплести!
От мгновенной трансформации меня сдержала только широкая наглая ухмылка этого уродливого типа. Ему явно доставляло удовольствие раз за разом открыто издеваться надо мной, оскорблять меня и моих предков, унижать мою расу!
Сообщение сирин о появлении в БЛиНе десятерых депрессивных домовых я восприняла как благо. Каждого из мелких занудливых нытиков я готова была внимательно выслушивать часами, если не сутками — все что угодно для пациентов, только чтобы больше не встречаться с самовлюбленным хамом без рода-племени!
— Нет, ты не понимаешь! Ничего ты не понимаешь! Да что ты, вампир, вообще можешь понимать! Мои хозяева постоянно ездят на мне, как на дохлой кляче, не желая замечать ничего вокруг: ни идеальной чистоты, ни цветочно-фруктовых ароматов в воздухе, ни вкусной пищи! Они полагают, что так и надо! Что так и должно быть! Что все в порядке! Что я, маленькое беспомощное существо, должен выкладываться по полной каждую секунду своего существования! А что в ответ? Где благодарность, я тебя спрашиваю???
«Маленькое беспомощное существо», накачанное бытовое магией по самое не хочу и способное без особых для себя усилий одновременно выполнять несколько различных по своей сложности заданий, без передышки ездило мне по ушам уже битый час и, похоже, не собиралось останавливаться и дальше. Я покорно сидела на стуле напротив больничной койки и с приклеенной улыбкой слушала весь этот бред, прекрасно понимая, что в ближайшее время «на волю» вырваться не смогу, когда в коридоре вдруг послышались непонятные крики. Мы с пациентом насторожились, переглянулись, поднялись со своих мест и отправились к двери. Заинтересованный домовой уже забыл о своих мучениях, я же… Похоже, я знала, кто виноват в этом шуме… Как и в прочих других неприятностях в этом лечебном заведении…
Инна:
Новые пациенты меня не порадовали. Десять домовых, поступивших с якобы «глубокой депрессией». Десять безмозглых идиотов, свято верящих, что их никто не любит, не ценит, видеть не хочет. Не скажу, чтобы они прям уж ошибались, особенно с последним пунктом.
Народ споро разобрал себе клиентов полегче, причем, заразы такие, брали только по одному существу. Мне же достались сразу четверо. И все — в одной палате. Не успела я зайти в комнату, как эти обормоты начали орать наперебой, жалуясь на свою тяжкую жизнь и общую неблагодарность. Четыре луженые глотки. В депрессии они, ага. Как же. Плюнув на крики, вспомнила вечера в общаге, уселась на один из стульев, стоявший перед койками, немного помолчала, вспоминая нужные байки, а потом, когда шум чуть утих, начала медленно, с выражением, рассказывать страшные «сказки». Сначала мою любимую — про гроб на колесиках, потом — про зеленую руку. Нечисть позорно сломалась уже на втором рассказе. С воплями ужаса эти героические сущности резво подскочили с кроватей и довольно быстро, прямо как реактивные ракеты, вылетели в коридор, чуть не выбив и так отрытую дверь. И шо, усе, что ли? Херои, блин. А я столько лагерных баек вспомнила!
Сортарин хохотал. Дежавю, угу… Да уж, я, видно, являюсь постоянной и единственной действенной таблеткой от стресса у куратора. Густая копна темно- коричневых волос вздрагивала практически каждую секунду, смех инкуба грозил плавно перейти в истерику. Рядом, в кресле, сидела пышущая праведным гневом вампирша. Она кидала на своего любовника яростные взгляды и терпеливо ждала, когда Его Сиятельство изволят прекратить веселиться. Ну да, как же: иноземная человечка снова нарушила одно из многочисленных правил общения с депрессивными больными. Стыд и позор, угу. Выгнать ее из больницы и дать Сурине возможность наконец-то избавиться от «груза» в моем лице.
В столовой, уже наполненной разнообразными существами, я привычно набрала кучу еды: мясо, тушенное с картошкой, пару рыбных котлет, немного местных овощей фиолетового и оранжевого цветов, приличный кусок пирога, пирожное «крем-брюле», компот — и уселась за единственный свободный столик у окна… Мои расшатанные нервы требовали немедленного успокоения, и единственным выходом в таких полутюремных условиях оказалось чревоугодие. Ни прогулки, ни развлечения, ни свободное время — мне ничего не было доступно. Я даже в окна старалась смотреть поменьше, чтобы не травить себе душу картинами незнакомого города. И только нормальная готовка заставляла меня кое-как смириться с «шикарным» местом практики…
— Благородная дама изволит скучать?
Интересно, если я этого назойливого идиота прямо сейчас, при многочисленных свидетелях, попытаюсь в Бездну спровадить, меня оправдают?
— Благородная дама очень хочет побыть одна.
Намек понят не был. Ну кто бы сомневался. Этот блохастый оборотень уперт похуже осла.
— О, Инка! Ты уже здесь! — за стол, не церемонясь, плюхнулся Жур. И конечно же, как обычно, с капустными листьями и березовым соком. Вот как он подобной гадостью наедается?
— Где ж мне еще быть, — раздраженно проворчала я и, постаравшись забыть о двух нахальных особях мужского пола, сверливших друг друга неприязненными взглядами, вернулась к прерванной трапезе. Уммм… Да, мясо тут хорошо готовят, стоит признать. Особенно если не спрашивать, кто именно пошел на блюдо…
