Больница людей и нелюдей (СИ) - Соколова Надежда Игоревна
Мы с Зикки до вечера просидели у нее, снова и снова тщетно пытаясь понять, почему в бутылке оказалась сыворотка и кому именно она была предназначена. По всем раскладам выходило, что «целились» в охрану. Таинственному «кому-то» было необходимо добиться определенных ответов от дежурившего в тот вечер на посту гоблина. А если связать эту историю с непонятным мором среди людей, то картина вырисовывалась устрашающая…
На ночь я отправилась к себе. Туша уже лежала на животе на кровати в чем-то, отдаленно напоминавшем ночнушку для беременной бегемотихи, чертила карандашом линии на листке и даже не соизволила обернуться, когда скрипнула дверь.
Вымывшись и переодевшись в пижаму, я наконец-то завалилась на собственную постель. Да уж, успела я забыть, каково это — ночевать не на диванчике в ординаторской, а в родной любимой кроватке. Спать не хотелось, настроение упорно стремилось в Бездну, единственным желанием было прибить того умника, что поставил на уши всю больницу. Ну и тушу с ним за компанию… Так, для профилактики.
— Сурина, вы как-то регистрируете больных и посетителей?
Что? Что за дурацкий вопрос?
— С чего бы?
— Ну так надо же знать, кому вы помощь уже оказывали, кто и с чем появился впервые, да и кто к кому ходит — тоже.
— Вот еще. Делать нам нечего. Пришли — ушли. Кто за…
До меня дошел смысл вопроса.
— Тухлая кровь. Ты что, думаешь, это кто-то неместный?
— Почему нет?
— Да потому, что к нам, нелюдям, посетители не ходят!
— Почему? Это запрещено?
— Потому что. Бессмысленно. Тут редко кто задерживается больше чем на пару дней.
— А к людям?
Вашу ж Бездну с демонами и лавой… А ведь точно… Там действительно проходной двор, а не больница.
— Есть специальные дни для визитов.
— Но нет регистрации?
— Слушай, это только ты с твоей извращенной логикой могла до такого додуматься!
— Ну… Судя по количеству смертей, не только я…
Глава 7. Умнеют не от хохота, а от жизненного опыта
Инна:
Край наивных, непуганых идиотов. Совершенно оригинальные дебилы с крылышками. Я вообще удивляюсь, как их всех здесь не вырезали за пару-тройку лет.
Ну нелюди — ладно, пусть. Сверхспособности, сверхвозможности, все такое прочее. Крутые, в общем. В случае опасности вполне смогут себя защитить. А люди? Эти создания каким Макаром еще живы? Никакого контроля, ни малейшего понимания ситуации. Их режут, а они даже не удосужились подумать о журнале посещений.
Дурачье наивное. Как овцы, ей-богу! Сурина так недоверчиво: «…только ты с твоей извращенной логикой могла до такого додуматься!».
Не только я, женщина-вамп. Вон как следователь сегодня по кабинетам горным козлом бегал. Да и внизу, у людей, его не раз и не два видели. Тоже, небось, до чего-то дельного наконец-то дошел. Интересно, своими мозгами? Или подсказал кто? Как там в одном из старых фильмов было? «Чую, я все чую»? Вот так и я чую, что нам всем в этой дурацкой многорасовой больнице придется не один раз «повеселиться» из-за равнодушия или безмозглости начальства. Ах, люди мрут! Ах, это ненормально! Да чего ж не умирать-то, если за передвижением незнакомцев тут никто не следит? Ладно, пусть это не режимный объект, чтобы фиксировать каждый шаг пациентов и персонала. Но уже одно то, что смертей стало чересчур много, должно привести руководство к мысли о банальной слежке за тем же персоналом? Кто ж еще на убийства в этой ситуации способен-то? Нет? Не дошло? Пусть все на своих местах продолжают трудиться, как ни в чем не бывало? Ну тогда получите-распишитесь, еще несколько трупов на вас свалим, чтобы жизнь раем не казалась. Как сегодня Астон в ординаторской разорялся, защищая родимый коллектив: «Да у нас в больнице такого никогда не было! Да наши врачи самые лучшие!». Не было — будет. Все когда-нибудь начинается с нуля.
В общем, идиоты. Все идиоты.
С такими невеселыми мыслями я и заснула.
— То есть вы предполагаете, что это серийный убийца? И он ходит на этажи людей, как к себе домой?
Да что уж тут предполагать. Вы, господин следователь, уже и сами до этого додумались, иначе не начали бы с нами, врачами, по второму кругу допрос-беседу проводить. Да еще и вопросы такие интересные: «Что непонятного/странного с вами или вашими пациентами случилось за последнее время? Ваши мысли на тему происходящего на людских этажах? Как часто вы там бываете?» Хорошо хоть, в лоб пока об алиби не спросил. И то наверное только потому, что среди персонала немало аристократов… Не привыкли они к тому отношению, тем более — со стороны обычного, ничем не примечательного человечка… Представляю, как отреагирует та же вампирша, когда этот типус намекнет ей на возможное участие в людских темных делишках. А что, почему собственно нет? Способности к гипнозу у ее семейки имеются, хоть и называются по-другому; сама она с охраной на человеческих этажах приятельствует, дорогу туда знает неплохо; один из работничков-докторов давненько в нее по уши влюблен. Идеальный кандидат, блин.
— Почему нет. Или псих, или наоборот: слишком хорошо понимает, что и зачем творит. А насчет «домой»… Тут же ни малейшего надзора. С улицы любой может зайти. И никто не будет смотреть, кто куда пошел и чем занят. Никому чужая жизнь не интересная. Так что все возможно.
— С улицы… Да, возможно, и с улицы… Скажите, Инка, в вашем мире у всех людей такое… необычное… мышление?
Как это рассматривать? Как комплимент или как оскорбление?
— Нет. Есть люди наивные, есть циничные, есть те, кто намного умнее меня.
— М-да… То есть лично с вами ничего странного не случалось… Хорошо, спасибо. Можете быть свободны.
Угу. Топай, женщина, отсюда, и поскорей. Мужчина думу думать будет.
Вот уже полчаса мы с лешим возились с непонятно чем отравившейся молодой дриадой. «Подруги Буратино», как обозвала я их про себя, благодаря близкому родству с растительным миром отравлению не должны были поддаваться вообще. Вот только конкретно этой представительнице древесной братии о таком иммунитете, видимо, сообщить забыли: зеленая женщина, тонкая, как камыш, вся покрытая непонятными красными и фиолетовыми пятнами разной величины, скрючилась в позе эмбриона на больничной кровати и, находясь в беспамятстве, периодически стонала и всхлипывала.
Проведя всю необходимую диагностику, напарник недоуменно нахмурился:
— Ничего не вижу. Никаких отклонений нет. По моим ощущениям, она полностью здорова.
Полностью здоровой дамочка, конечно же, не выглядела. Что делать, напарник не представлял. Никто из старших докторов помогать интернам, похоже, не собирался. Набивайте свои шишки сами, милые мальчики и девочки. Перепробовав различные мази и натирки, попытавшись привести несчастную пациентку в чувство, леший раздраженно пробормотал что-то на незнакомом языке. Ругался, наверное. Действительно, такой конфуз: самый лучший диагност не способен понять, с каким конкретно заболеванием он столкнулся.
— Жур, может, анализ крови взять?
Леший, в отличие от уже пославшей бы меня за непрофессионализм и явно глупую идею вампирши, чуть снисходительно улыбнулся:
— У дриад нет крови. Есть древесный сок, полностью совпадающий по своему химическому составу с соком материнского древа. Но изучать его не на чем: человеческие аппараты для подобных жидкостей не пригодны, у нас, нелюдей, такой техники вообще не существует.
Класс. Правильно, надейтесь, дамы-господа, на свою магию. Зачем вам техника? Только потом не жалуйтесь, что у вас трудные пациенты вдруг умирают.
Блин, живут в одном мире, работают в одной больнице, а все никак технику и магию не могут, а главное — не хотят, научиться сочетать. Два упертых барана, что люди, что нелюди.
Удостоверившись в своей профнепригодности, Жур все же плюнул на профессиональную гордость и вызвал коллегу постарше. Но и высоченная горгулья средних лет, дамочка с крючковатым носом, разноцветными глазами и узкой щелкой вместо рта, явившаяся практически немедленно на вызов, не смогла установить диагноз и хоть как-то помочь тихо скулившей дриаде.
