Лара Эдриан - Полночный покров
Он лизнул ранки на шее женщины, закрывая их, и отпустил ее.
— Ну, сладкий мой…
Нико уже ее не слышал, он положил ей на лоб ладонь, стирая память о происшедшем.
— Уходи, — приказал он женщине.
И пока та приходила в себя, чтобы сделать первый шаг, он уже пустился по улочке туда, куда вел его запах, — к заброшенному дому, на второй этаж.
По темной лестнице Николай взбежал наверх. От едко-острого запаха смерти, который исходил из-за закрытой двери, у него защипало в глазах. Положив руку на рукоять пистолета, он подошел к разбитой, изгаженной граффити двери. За ней — ни единого звука. И только запах смерти — человеческой и вампира. Николай рванул дверь и вошел.
Его глазам предстало место кровавой бойни.
В луже крови на грязном матрасе среди мусора и использованных шприцев лежало тело, по всей вероятности наркомана, растерзанное настолько, что утратило человеческую форму, и только пол еще можно было определить. Рядом лежали два тела, тоже растерзанные, судя по их размерам и исходившему от них смраду — отверженные.
Николаю нетрудно было догадаться, что здесь произошла смертельная схватка из-за добычи — и всего несколько минут назад. Кроме того, два кровососа не могли разорвать друг друга в клочья. В драке должен был участвовать третий отверженный.
И если Нико повезет, он его найдет где-нибудь поблизости зализывающим раны. Он очень надеялся на это, поскольку хотел всадить в него свою волшебную пулю с титановым наконечником, от которой отравленная кровь отверженного закипит и растворит тело за несколько минут.
Николай подошел к окну, наскоро и грубо заколоченному, и оторвал пару досок. Если он искал приключений, то нашел их с лихвой. На тротуаре внизу стоял отверженный, огромного роста, израненный, окровавленный — настоящее исчадие ада.
Но… он был не один.
Рядом с ним находился Алексей Якут.
То, что последовало дальше, изумило Николая: Якут вместе с отверженным направился к седану, поджидавшему у тротуара, и сел в него.
— Что эти твари замышляют? — пробормотал Нико, глядя вслед удаляющемуся автомобилю.
Он только приготовился выпрыгнуть в окно и последовать за ним, как в этот момент у него за спиной раздался крик. В комнату вошла женщина и от ужаса завопила, глядя на него вытаращенными глазами и тыча в него пальцем. Она кричала так громко, что могла созвать весь окрестный сброд.
Николай посмотрел на случайную свидетельницу и на валявшиеся на полу истерзанные трупы — в ее глазах это были люди.
— Вот черт, — проворчал он, оглядываясь, чтобы проводить взглядом машину Лекса, поворачивавшую за угол, затем отошел от окна и приблизился к кричащей женщине. — Все в порядке. Ты ничего не видела.
Он стер ее память и вытолкал из комнаты. Затем достал из ножен титановый кинжал и вонзил его в один из трупов.
Раздалось шипение, и труп начал плавиться. Николай приступил к уничтожению следов преступления, совершенного Лексом и его компаньоном. В связи между Лексом и отверженным он даже не сомневался.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Рената стояла у кухонного стола, держа в руке нож.
— Сегодня ты какой джем хочешь — виноградный или клубничный?
— Виноградный, — ответила Мира. — Нет, лучше клубничный.
Девочка, болтая ногами, сидела на краю стола рядом с Ренатой. На ней была фиолетовая футболка, голубые джинсы и поношенные полукеды; выглядела она как самый обычный ребенок, ждущий своего ужина. Вот только обычные дети не едят изо дня в день одно и то же. У обычных детей есть папы и мамы, которые их любят и о них заботятся. Они живут в уютных домах на улицах, по обеим сторонам которых растут деревья. А в домах есть просторные кухни и кладовки, набитые всякими вкусностями, из которых мамы знают, что и как приготовить.
Так себе Рената представляла счастливую жизнь нормальных людей. Личного опыта у нее не было, как и у Миры, которая слонялась по улицам и подворотням, пока ее не подобрал Якут. Именно такой счастливой жизни Рената желала девочке, и именно она казалась ей несбыточной мечтой, пока они находились на плохо обустроенной кухне мрачного лесного дома вампира. И эта кухня никогда не станет обустроенной и уютной, даже если сюда когда-нибудь подведут газ.
Здесь никто, кроме Ренаты и Миры, не нуждался в человеческой пище, поэтому Якут предоставил Ренате заботу об их питании. Женщина не придавала большого значения еде, для нее это был всего лишь необходимый физиологический процесс, но она сильно переживала, если не могла побаловать Миру чем-нибудь вкусненьким.
— Когда-нибудь мы отправимся в город, найдем хорошее место и устроим там настоящий пир, мы наберем всего самого вкусного и еще десерт, — сказала Рената, намазывая клубничный джем на кусочек белого хлеба. — Каждой по десерту, — добавила она.
Мира улыбнулась из-под черной вуали, спускавшейся до кончика носа:
— Шоколадному?
— Конечно. Приступай. — Рената пододвинула к Мире тарелку. — Гора джема и никаких твердых корочек.
Сама она прислонилась к краю стола и наблюдала, как малышка поглощает незамысловатые бутерброды, словно это был тот самый шоколадный десерт, венчающий их пир.
— И вот тебе еще яблочный сок, не забывай запивать, — напомнила Рената.
— Угу, — промычала с полным ртом Мира.
Рената вставила соломинку в коробочку с соком и поставила ее рядом с девочкой, затем начала убирать со стола, и в этот момент раздался голос Лекса, который заставил напрячься каждый мускул ее тела.
С наступлением сумерек он куда-то ушел. Рената, конечно же, по нему не скучала, но ей хотелось знать, где он пропадает. И словно чтобы удовлетворить ее любопытство, со стороны дома до ее слуха долетел шум возни и женское пьяное хихиканье. Судя по всему, женщин было несколько.
Лекс часто приводил в дом женщин для развлечения, они же служили донорами. Он делился ими с охранниками, и иногда их держали в доме по нескольку дней. А потом стирали память и отправляли восвояси. Ренате было невыносимо находиться под одной крышей с Лексом, когда у него начинался загул, особенно ее напрягало то, что Мира могла стать невольным свидетелем этих безобразных игр.
— Ренни, что там такое происходит? — спросила Мира.
— Ешь бутерброд, — сказала Рената, когда девочка перестала жевать, прислушиваясь к шуму в соседней комнате. — Сиди здесь, я сейчас вернусь.
Рената вышла из кухни и направилась туда, откуда доносился громкий голос Лекса и женский смех.
— Пейте, девчонки! — крикнул Лекс, опуская на кожаный диван коробку с бутылками ликера.
Он, как и остальные вампиры, к алкоголю не притронется. На стол полетели два туго скрученных пакетика, по всей видимости кокаина, включился музыкальный центр, ударили по нервной системе низкие частоты и грубая романтика текстов хип-хопа.
