Вера Чиркова - Вожак для принцессы
Самый последний был парнишка — предатель и он идти не хотел ни под каким видом. Обратился в дикого кота, шипел и кусался. Пришлось усыпить и сбросить в лапы Марту, принимавшему спасенных в карцере.
Парней оказалось около трех десятков, и пятерка, которую не сумел отбить Таил, тоже была тут. Сидели все вместе в ближней к караулке стражника клетке, чуть более просторной, чем остальные, запуганные и притихшие. Вот эти сразу поверили, что за ними пришли, бросились опрометью к тоннелю, и у меня чуть потеплело на сердце. С ними не придется ни долго возиться, ни доказывать, что за их спасение я не жду ни услуг, ни награды.
Кстати, про награду… я вспомнил огромный дом, в подвале которого ютились в клетках оборотни, яркие фонари, свои мысли о нажитом негодяями на чужой крови богатстве и застарелая обида маглора практиканта, вынужденного работать за медяшки, кольнула душу. Раз эти негодяи принимают ставки, значит, должны хранить в доме много золота… или я чего-то не знаю о их обычаях. Простенькое заклинание поиска создалось почти произвольно, скользнуло по дому, заставляя откликаться только один металл.
Несколько бледных разрозненных точек вспыхнули перед моим мысленным взором на первом этаже, и я повел поисковичка дальше, это кошельки и украшения стражников. Ещё несколько светлячков покрупнее нашлось в верхних этажах, и я уже почти решил, что ничего здесь больше нет, как новая находка вспыхнула яркой звездочкой в дальнем конце подвала. Вот это оно, сразу понял я, и провел напрямик к этому месту воздушную лиану. Мне даже почти не пришлось раздвигать камни и искать крупные щели, под потолком многих помещёний, попавшихся на пути, винных складов и погребов с продовольствием были проделаны оконца вентиляции.
Не было его только в сокровищнице, но это уже меня не огорчило, даже как-то неинтересно забирать деньги почти не приложив усилий.
Мешки я создал сам, и только успевал подставлять их под звенящую струю монет, колец и прочих украшений.
— Ир, ты где? — Март выскочил из карцера, рассмотрел, что я делаю, и весело хмыкнул, — я всегда знал, что с тобой мы не пропадем.
— Лишь бы я с вами не пропал, — невольно краснея, буркнул я.
Надо же, как быстро с этими разбойниками я превратился из благовоспитанного маглора в настоящего грабителя! Оказывается, они на меня плохо влияют! Тут я заметил, что оборотень пытается утащить сразу два мешка и мигом забыл про угрызения совести.
— Ты что, надорваться решил? Брось, я магией унесу.
На прощанье я заделал все следы в стене сокровищницы, повесил на место все замки и снял заклинания с двери караулки. Вообще постарался как можно тщательнее уничтожить следы всех заклинаний. Спустившись в карцер последним, вернул на место сначала решетку и замок, потом, пробравшись в тоннель, поставил и укрепил камни стены. И только после этого скользнул на воздушном кресле к ожидавшему меня магистру. Оглянулся на спокойно темнеющие окна особняка и кастовал отмену уплотнения. Из прекратившего существование тоннеля вырвался порыв ветра, почва под ногами чуть ощутимо дрогнула, но вряд ли это кто-то заметил, кроме нас с Унгердсом.
Завалив воздушной метлой яму и разровняв на ее поверхности листья и мусор, я шагнул в круг и схватился за протянутую руку дроу. Несколько тихих слов и мы уже стоим на самой вершине его башни, где магистр выложил из плитки портальную пентаграмму.
— Вы целы? — Тонкая фигурка в мальчишечьей одежде метнулась нам навстречу, бдительно осмотрела сначала меня, потом магистра, и обиженно шмыгнула носом, — а что так долго?
— Мэлин, — только теперь я начал понимать, как устал и перенервничал, — не зли. Лучше скажи, как там новенькие?
— Иди сам смотри, — едко фыркнула вредная девчонка, внимательнее присмотрелась, как я топаю по лестнице и тише добавила, — их Вариса супом кормит, а Таил мозги чистит. Тебя ждут… принимать в стаю.
Глава 11
За окнами бушевала гроза, по-летнему бурная, сумасшедшая, бросала в открытое окно спальни всполохи молний и плотные струи ливня. Резко проснувшись от этого безобразия, я сначала захлопнул воздушной лианой створки, высушил лужи на полу и зажег светильник, а только потом понял, что уже утро.
Причем, довольно позднее утро. А меня никто не будит, не зовет завтракать, не пристает с расспросами или делами. И мне бы радоваться и цвести от счастья, не об этом ли я мечтал? Но душу почему-то тянет полынно-горькая обида, и радоваться не получается.
Хотя, если разобраться, ну какое мне до них дело? Взрослые, сильные парни, почти одного со мной возраста, закаленные в боях и выжившие там, где погибли десятки других. Нужно просто решить, что они не пропадут, найдут себе занятие, жилье, женщин, и будут жить припеваючи. А я почему-то никак не могу забыть их замершие в ожидании окрика спины, торопливую, вороватую походку, настороженные взгляды, в которых светилось намного больше звериного, чем человечьего.
И не могу не замирать от предположения, что случится с оборотнями, если их узнают те, кто ставил деньги, чтоб посмотреть, как мальчишек будут убивать. Вот же проклятая пентаграмма! Ну почему мне не пришел в голову этот простой довод вчера, когда троица самых упрямых парней уходила в душную тишину ночи? Точнее, это было уже сегодня, ведь полночь давно минула, когда мы закончили их лечить, кормить и принимать в стаю.
Я резко вскочил с постели и ринулся одеваться, даже не задумываясь пока, куда собираюсь бежать и что делать. Главное, бежать, а не сидеть, сложа руки, возможно тогда ещё можно будет хоть что-то сделать, успеть спасти дураков, даже против их желания.
Искать легкие туфли показалось мне в такой момент непростительной тратой времени, и я ринулся на лестницу босиком, пробежал до поворота, выскочил на освещённую свечами площадку, и сразу пожалел, что не стал обуваться. Оказалось, у нас гости, и не простые. Очень непростые, настолько, что поворачивать назад, когда меня уже увидели, сочли бы просто непростительной дерзостью.
— Доброе утро, — хмуро сказал я, и вызывающе прошлепал босыми ногами к столику, за которым устроились правитель, Гуранд и Унгердс.
Эти столики, созданные мною из сорняков, оборотни ещё вчера вечером расставили по приемному залу, превратив его в столовую, где могло разом обедать полсотни едоков. А сейчас, кроме нас, сидело только двое, в дальнем углу о чем-то тихо шептались маркиз Зийлар ди Гиртез и бастарда. Надо же, как быстро спелись, ещё с лестницы разглядев эту парочку, желчно ухмыльнулся я, и перестал обращать на них внимание.
— Ты почему босиком? — и не думая проявлять деликатность, напрямик спросил магистр, прежде чем кто-то успел ответить на мое приветствие.
