Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия
— К тебе?
— Через меня к маэстро, — подмигнул он. — Но работаю, как видишь, я сам.
Я видела и не могла не подивиться его мастерству. Под руками многоликого легко и просто рождалось миниатюрная статуэтка, изображающая самого кузена Дао-дво в полный рост. Одежда, движение, мимика лица, все идеальной проработки.
— Так что ты хотела ему передать? — полюбопытствовал Консул, и я замялась с ответом. Перевела взгляд с метаморфа на скифа, вольготно устроившегося на кровати и молчу. Не рассказывать же все те гадости, что крутились у меня в голове, когда я открыла сундук и среди оружия и одеяния смертницы увидела еще и белье для любовницы.
Вспомнив увиденное эмоции не удержала, скривилась. Смертники заметили.
— Думаю, чтобы емко передать всю глубину ее отвращения к Даррею, нам нужен Барон, — лукаво произнес многоликий.
— Сейчас позову! — Хан, черной тенью вылетая в окно.
— И Канцлера с Герцогом, — попросил ваятель, а затем с улыбкой подмигнул ошеломленной мне. — Лучшие предложения сформировываются в команде.
Команда — это хорошо, жаль я в нее не вписалась. Собравшиеся в моей комнате смертники, оценили талант Консула, выслушали предложения Хана, а мне посоветовали отойти и не принимать участия в обсуждения. В ходе горячих дебатов на тему, как послать кузена Дао-дво к праматери Тарраха они добили кривое зеркало, съели мой обед, а меня нечаянно оттеснили в ванную комнату без двери. Вот и получилось, что итога их споров я не услышала и скульптуры не увидела и совершенно зря… Следовало проявить хотя бы праздное любопытство в этом случае, явившийся средь ночи Гер, не ввел бы меня своим ором в состоянии прострации.
Его громкий и решительный стук в дверь должен был меня насторожить, но в очередной раз оторванная от еды, а потому очень голодная и желающая вернуться к обедо-ужино-ночнику, я стремительно вышла навстречу визитеру и едва не повалилась в объятия разгневанного рыжего.
— Сумеречная, некромантка доморощенная. Ты все-таки надышалась! — прорычал он, наступая на меня. И вот что удивительно интонация его была отнюдь не вопросительной, а утверждающей. Такой что не возмутиться невозможно.
— Чего?!
— Того! Надышалась дурман травы, мозги растеряла… — огрызнулся он и хлопнул дверью уже за своей спиной.
— Я?!
— Ну не я же слепил из древнего оружия сцену сношения двух Дарреев Дао-дво.
— Как…?
— Между собой, — брезгливо выплюнул он. — Замкнутый круг наслаждения. Таррах! Ты хоть соображаешь, как это выглядело?! — взревел он. — Та… конечно соображаешь, ты же сама и лепила.
Да, мне следовало вникнуть в суть переговоров творческой группы и смягчить значение скульптуры, хотя я и не совсем представляю этот круг. Но объяснить всей подоплеки дела я не спешила, спросила только:
— Гер, а как ты ее увидел? — Неужели смертники отправили ее не тому.
— Как-как?! — перекривил он, вышагивая по моей комнате. — Как и все, кто присутствовал на суде рода!
Милостивый Боже! Представить страшно, как же Даррей опозорился на сборе лучших представителей рода. Я отошла к стене и плавно опустилась на стул. Ужас! Мне хотелось мести, а получился… кошмар.
— Вижу, ты впечатлилась масштабом своей затеи, — рыкнул рыжий. — И я бы понял твое возмездие, будь эта скульптура из простого металла, но у тебя же мозгов хватило взломать печати рода и испортить древнее оружие!
— А ты бы не испортил? — взвилась я и поднялась. — Он мне вместе с одежкой и оружием белье прислал. А я может и человек, но точно знаю, такую вульгарность лишь любовница носит и это не просто подарок!
Суть моих слов доходила до Гера сквозь толщу недоверия, но стоило мне замолчать, как он раздраженно выдохнул: «Урод! Мало ему досталось» и в ближайшую стену впечатал кулак.
— И я того же мнения, — согласилась я и, выждав немного, указала многоликому на дверь. — А теперь будь добр… — все-таки я голодная, злая, на еще обедо-ужино-ночник быстро стынет.
Он послушно вышел, но дверь на ключ закрыть не дал. Стоит, глаза в пол, кулаки сжаты, челюсти словно в судороге сведены. Минуту не меньше изображал каменного идола, затем расслабился и поднял на меня сияющие карие глаза:
— Сумеречная?
— Чего тебе? — спросила грубо, стараясь не выдать, как меня до дрожи встревожила его хрипотца.
— Я тут продумал…
— И? — сложила руки на груди, нахмурилась. Очень интересно, только что орал¸ всем своим видом прибить грозился, а теперь вот, разыгрывает сдержанную робость и смотрит на мои губы.
— Можно кое-что проверить?
— А именно поцеловать? — Предположила я. Охотно кивнул и разозлил повторно. — А что, внешних данных недостаточно: коса, запах, вес, конституция тела? — Молчит. — Или ты опять облапать меня решил?
— Да нечего там лапать! — вспыхнул Гер и чуть не схлопотал по носу дверью. Сволочь!
А может и получил, и не по носу, а по голове и основательно, потому что в последующие три дня многоликий вел себя до глупого странно. Вначале нахамил подавальщику в столовой, а затем и всему обслуживающему персоналу, после влез в драку, якобы желая защитить меня. И это при том, что мне ничего не грозило ни физически, ни морально. Всего-то один из горцев подошел познакомиться и предлог нашел подходящий, а именно, что во время ночных тренировок видел меня стоящей на их полигоне в тонкой ночной рубашке. И выразился, главное мягко, сказал, что я там маленькая, как ребенок, сероглазая и хрупкая была, но серьезная, как самая настоящая взрослая. Я такому определению улыбнулась, уж лучше оно, чем «малявка человеческая», «плоскодонка конопатая» и «оказия смертьнесущая», что использовал в отношении меня раздраженный Дао-дво. И надо было так случиться, чтобы этот увалень рыжий проходил мимо и заслышал наш разговор, о том, как было бы здорово встретиться еще раз, когда я как бы… подрасту.
И что такого, простая фраза, но Геру не понравилась. И все! Многоликий ввязался в драку, разбил себе кулак, горцу губу, а с меня потребовал, более не подходить к змееволосому выродку, иначе он меня убьет. Кто «он» не ответил, ушел, задумчиво потирая скулу. Позже так называемый Графитовый взорвал одну из примочек разведчика и позабавил огненным зрелищем весь городок, а еще через день повторил точь-в-точь такой же взрыв и в отличие от зрителей остался не доволен. И вот что странно, чем дальше он с ума сходил, тем чаще я попадала под прицел его горящего взора.
Внимательного и оценивающего. И липкий страх против воли пробирал меня всю.
Ой, не к добру он так смотрит, не к добру. Неужели за нос дверью ушибленный отомстить мне вздумал или за кулак, что разбил о горца?
