Наталья Жильцова - Испытание огня (СИ)
— Что у тебя с Глуном?
— Прости?
Мое недоумение было не совсем искренним, но даже сыграй я лучше всех лауреатов “Оскара” вместе взятых, мне бы все равно не поверили.
— Даш, давай без вот этой мишуры, — сказал парень хмуро. — Просто ответь на вопрос, и все. — И чтобы точно не отвертелась: — Думаешь, я не видел, как он на тебя позавчера, на лестнице смотрел?
Вот тут я вообще опешила. Уж что-что, а взгляды Глуна… Да он же меня глазищами своими синими регулярно убить пытается! Ну а что там позавчера на лестнице было, я вообще не в курсе — неадекватная была, пьяная.
В общем, пришлось сказать, как есть:
— Дорс, ты прости, но я тебя не понимаю.
— Дашка, я думал, Глун меня прямо там, на лестнице, и прикопает, — сообщил “синий”. — Хочешь, верь, хочешь, нет, но я впервые в жизни очень хотел развернуться и просто сбежать.
Сердце дрогнуло и забилось чаще, но я внимания не обратила. Сказала ровно:
— Он на нарушение комендантского часа злился.
Дорс уверенно мотнул головой и заявил:
— Нет. Тут дело не в правилах. Гхарн, если бы на его месте был обычный парень, я бы поклялся, что это ревность.
Сердце дрогнуло опять, а я беззаботно рассмеялась.
— Не смешно, — перебил водник. — Даш, реально не смешно, поэтому и спрашиваю. Что у вас? И что было после того, как он тебя увел?
Блин, вот ведь нарвалась на допрос!
— Ничего нет и не было, — с наигранной улыбкой ответила я. — Правда, ничего. А в тот вечер Глун просто довел меня до чердака и в приказном порядке отправил спать. И ушел.
“Синего” такой ответ не удовлетворил, так что пришлось продолжить:
— Дорс, ты ошибаешься. Сам подумай — кто я, и кто он. Я — иномирянка. Глун — аристократ. Более того, аристократ, который иномирян ненавидит. Ну а в том, что касается взглядов, так у меня желание развернуться и сбежать с момента нашего с Глуном знакомства присутствует.
Блондина эти откровения не впечатлили. Он хмыкнул, состроил кислую гримасу, а потом заявил:
— Ладно, Дашка, как знаешь. Но обещай — если Глун перейдет границы дозволенного, если станет домогаться, ты не промолчишь, и сразу придешь ко мне. И вообще, если что — бегом в башню Воды. Договорились? Доступ я тебе уже сделал.
Я глубоко вздохнула и кивнула. Очень хотелось казаться серьезной, и мне это, видимо, удалось. По крайней мере, продолжения допроса не последовало — Дорс одарил очередным хмурым взглядом и покинул аудиторию.
Лишь после того, как водник вышел, я позволила себе тихонечко застонать. Черт-черт-черт!
Ужас, но слова про ревность не только зацепили, но и польстили. Сердце действительно забилось чаще, а в душе шевельнулось какое-то очень теплое чувство. А самое жуткое — взять и попросту отмести эти слова я не могла.
Я не могла вздернуть подбородок и заявить — нет, это неправда! Слишком хорошо понимала, что подобная реакция со стороны Глуна вполне возможна. Ведь он думает обо мне, он меня… хочет.
Впрочем, ревность Глуна — сущий пустяк в сравнении с другим. С тем, что я все-таки ненормальная. Я — извращенка! Мазохистка!
От этого осознания захотелось взвыть уже в голос и осесть на пол, но я удержалась. Даже нашла в себе силы открыть дверь и покинуть аудиторию.
А на чердаке ждал… нет, не сюрприз, но около того. И едва я это “около того” увидела, поняла — мне дико хочется, чтобы злосчастная комиссия как можно быстрее закончила свое расследование и свалила нафиг!
Что случилось? Да просто один маленький ушастый лис, упорно мнящий себя котиком, выполнил мою просьбу. И теперь на чердаке не хватало только плаката с надписью “Здесь твиров нет!”.
А жуть заключалась в следующем: на чердаке появилось три огромные горы хлама — сломанная мебель, тряпки, и прочее выброшенное некогда барахло. Зона гостиной, включавшая в себя диван, два кресла, чайный столик, ковер и две покоцанные, но все-таки скульптуры, сместилась к зоне спальни. И кресел там, кстати, уже не было! Картины и волшебный шкаф тоже исчезли. Вместо последнего стоял другой — обшарпанный, с перекошенными дверцами.
Рабочая зона тоже подвинулась, она теперь располагалась в уголке. Зато мебель осталась, причем вся. Единственное, письменный стол лишился половины ящиков — имитация ветхости и моей криворукости в плане починки предметов интерьера.
Ну а вместо люстры теперь висел какой-то страшненький светильник, вызывавший ассоциации с лампочкой Ильича.
А посреди этого бедлама сидел понурый, предельно несчастный Кузьма. И едва я обратила свой взгляд на него, спросил жалобным голоском:
— Тебе нра-а-а?
Отлично понимая, что для твира, который, по сути, является аналогом нашего домового, подобный бардак удару в сердце подобен, я проглотила свои печали, улыбнулась и кивнула. И добавила ободряюще:
— Кузь, ты молодец. И не расстраивайся — безопасность важнее комфорта.
— Ага, — отозвался мой “котик”. Тут же поднялся на все четыре лапки, нервно дернул хвостом и печально поплелся к кровати.
Блин! Вот в такие моменты я Полар особенно ненавижу!
Несмотря на то, что день выдался трудным, вернувшись на чердак, я вновь засела за учебники. Ведь все эти комиссии и расследования — такой фактор риска, что откладывать на завтра то, что можно сделать сейчас, точно не стоит. Вот я и не откладывала.
И даже не отвлекалась на мысли о том, что та самая комиссия мной до сих пор не поинтересовалась. А ведь я свидетель!
Где-то очень глубоко внутри зудело чувство страха — что если это промедление означает нечто ужасное?
Понятно, что для нормальных людей логики в подобном выводе нет, но это же Полар! И пусть звучит бредово, но товарищи из Совета вполне могли решить, что я не свидетель, а виновница. А что? Иномиряне же у них везде крайние.
Но опасения не оправдались. Как вскоре выяснилось, игнор со стороны “высокой” комиссии был связан с совсем другим фактором.
Дело в том, что Каст меня отмазал.
Да, рыжий просто взял и убедил комиссию в том, что допрашивать иномирянку бесполезно. Ведь я не только чужачка, но и первокурсница. То есть, вообще ни в чем не разбираюсь. А раз так, чего со мной говорить?
Все это пижон поведал за ужином, на который сам сильно опоздал. Причем выглядел король нашего факультета уставшим и слегка потрепанным. Сей факт наглядно подтверждал его сообщение о том, что весь день, до самого ужина прошел в общении с комиссией.
Однако эта усталость не помешала Касту расположить ручищи на моей талии и шепнуть:
— Ну вот, за тобой опять должок, Дашунь. Как расплачиваться-то будешь, а?
