Наталья Жильцова - Испытание огня (СИ)
Во-первых, она. Невысокая, хрупкая женщина с гривой рыжих волос. Она очень сильно напоминала Кэсси, и держалась прямо, строго, с величием, присущим лишь высшим аристократам.
Я не стала спешить с выводами и оценками касательно наших будущих взаимоотношений. Но легкий прищур глаз, которым женщина сопроводила собственнический жест Каста, когда пижон привычно обвил рукой мою талию, я отметила.
Вторую огневичку разглядеть не удалось: та скрывала лицо под капюшоном.
Третий представитель магов Огня был толст и лыс. На его лице читалась усталость.
Двое из оставшейся троицы “советников” тоже ничем особым не выделялись, а вот последний… Последним оказался тот самый мужчина, который не так давно ругался с Глуном по поводу индивидуальных занятий с иномирянкой. И его присутствие меня, мягко говоря, не обрадовало. Кстати, он магом Воздуха оказался. Н-да, с воздушниками мне определенно не везет.
Рядом с высокой комиссией отирались человек десять — преподы с разных факультетов. А вот ректора, как и Эмиля фон Глуна, в зале не было.
При мысли о кураторе щеки опалило неуместным румянцем, но я этот порыв погасила усилием воли. Не до него сейчас, и не до снов. И вообще, возможно, Глуна уже сегодня разоблачат.
Невольно сглотнув, я теснее прижалась к Касту.
А в следующее мгновение пространство наполнилось траурной музыкой. Толпа студентов расступилась, пропуская в центр зала процессию из дюжины одетых в алое мужчин, нескольких женщин, и Глуна с ректором, которые замыкали шествие.
Я не сразу осознала, что перед нами представители культа Ваула — жрецы и жрицы. Первые несли три урны с прахом и один вполне похожий на земной, гроб. А вторые стучали в бубны, отбивая медленный печальный ритм.
Увы, я не отношусь к числу людей, которые воспринимают похороны с отстраненным спокойствием. При виде этого шествия мне откровенно поплохело, поэтому, все, что происходило дальше, я воспринимала лишь краем сознания.
Сначала ректор прочитал долгую, не лишенную пафоса речь о Фиртоне. Потом еще более долгую, исполненную неподдельной скорби речь о трех погибших студентах.
После этого траурная процессия в составе храмовников, преподов и членов комиссии, двинулась прочь из зала. Я не знала подробностей местного обряда похорон, но, как поняла, народ к расположенному на территории храму Ваула направился. И малодушно порадовалась тому, что нас, студентов, не пригласили. Нам предстояло разойтись по аудиториям, согласно расписанию, и дождаться возвращения преподов.
Звонка, возвещающего начало первой пары, сегодня не звучало. Тем не менее, мы послушно расселись на привычные места.
Я как всегда устроилась на первом ряду и машинально вытащила из сумки тетрадь. И только после этого догадалась повернуться и взглянуть на Кэсси. Сегодня она была заметно напряжена. В том, что это связано с появлением в академии одной рыжеволосой дамы, я не сомневалась. И, не удержавшись, спросила:
— Все в порядке?
— Относительно, — чуть поморщив нос, ответила “эльфийка”. И добавила после небольшой паузы: — Просто боюсь реакции мамы на выбор Каста.
Я едва не застонала. Ну вот, этого и следовало ожидать! А Кэсси, уловившая мой скепсис, совсем хмурой стала. Наклонилась ближе и спросила тихо-тихо, так, чтобы никто другой слышать не мог:
— Он тебе не нравится, да?
Я не ответила, однако сокурсница и без слов поняла. Но не отстала.
— Даша, я уже поняла, что ты очень гордая, но подумай головой. Ты одна, в чужом для тебя мире, и… — вот теперь девушка заметно смутилась, даже покраснела, — …и одна ты тут не выживешь. Отказываться от покровительства моего брата, по меньшей мере, глупо. Тем более, при том, что он тебе искренне симпатизирует.
От такого заявления я банально опешила.
— Хорошо, Кэсси. Давай представим, что симпатия взаимна. Что дальше?
Я намекала на разницу в социальном положении, и “эльфийка” намек поняла. Тут же потупилась, невольно выдав главное — предупреждения Глуна были обоснованы, семья Каста меня не примет. Причем, видимо, даже несмотря на благословение Ваула. Вроде как, танец — случай единичный, да и амулета не осталось…
— Даша, я все понимаю, но поверь, это лучше, чем ничего, — “добила” Кэсси.
Вместо ответа я фыркнула и отвернулась, точно зная — нет, ни за что. Да, признаться, некоторое время назад я размышляла насчет покровительства, поскольку понимала, что с Полара не вырваться. Зато теперь, когда появился шанс…
Согласна, жить под крылом Каста и его семьи проще, но не смогу. Не готова я становиться ни любовницей на содержании, ни, тем более, служанкой.
— Не злись, — вновь позвала рыженькая.
Хотелось огрызнуться, но я прикусила язык. А потом в аудиторию вошла профессор Милин. И едва эта опасная во всех отношениях женщина заняла место за кафедрой, стало ясно, что явление комиссии из “штаба” грозит нам не только расследованием “несчастного случая”, но и повышенным рвением и требовательностью преподов.
— Так, тетради открыли! — строго скомандовала профессор. — Записываем!
Догадка насчет рвения посетила не только меня, и по аудитории пронесся дружный тягостный вздох. Но деваться было некуда, так что тетради мы действительно открыли, и в самом деле принялись конспектировать.
Понедельник прошел как в тумане. Изредка выныривая из бешеного водоворота информации, в который нас погрузили преподы, я ждала, что меня вот-вот вызовут на допрос, но этого так и не случилось.
Зато Каста, кажется, все-таки вызвали. По крайней мере, на обед он не явился, и общение с комиссией было единственным объяснением этому “прогулу”.
Однако с последней лекции я выходила с затаенной надеждой, что Каст освободился и встретит, чтобы рассказать новости. Но этого, увы, не случилось. Зато едва я свернула на лестницу, встретила другого короля — повелителя всех местных водников.
Ничуточки не стесняясь толпы в форменных алых мантиях, этот король взял меня за локоток и потащил обратно, к опустевшим уже аудиториям. Тот факт, что мы находимся на территории факультета Огня, его тоже ничуть не смущал.
А вот я, напротив, напряглась. И вовсе не потому, что мы из враждующих кланов. Просто чуйкой почуяла — этот столь демонстративный налет не к добру. И не ошиблась!
— Все, детка, теперь колись, — заявил блондин, захлопнув дверь аудитории, в которую втолкнул довольно бесцеремонно.
Я непроизвольно нахохлилась — сложила руки на груди и заломила бровь. А Дорс не постеснялся пояснить:
— Что у тебя с Глуном?
— Прости?
