Кейти МакАлистер - Последний из страстных вампиров
Сара, глядя на дверь нашей личной столовой, кивнула.
— Хотя я могла бы обойтись без твоих продолжительных объяснений о том, как много сил должны были потратить, чтобы оторвать чью-то конечность во время пыток.
— Ты была одной из тех, кто настаивал на осмотре камеры пыток. Я просто ответила на вопрос как физик.
Сара послала мне взгляд, что говорил о многом и снова глянула на дверь поверх моего плеча, прежде чем съесть ломтик жаренного с чесноком картофеля. Я сдвинула кусочек мягкой брокколи на край тарелки и направила немного более привлекательного голландского соуса вокруг кучки вареного лосося.
Сара снова глянула мимо меня.
— Ради Пита, ты прекратишь это! Ты делаешь меня нервной, как кошка.
— Ага! — Сара махнула вилкой, украшенной куском свиной корейки, на меня. — Я знала это! А ты сказала, что не нервничала прежде, чем я спросила тебя, когда начнется сегодняшнее испытание.
— Я не была нервной, пока ты не начала глядеть через мое плечо каждые пять секунд. — Я положила вилку и перестала претворяться, что наслаждаюсь едой. — О, это нелепо. Я позволяю себе полностью возбудиться из-за пустяков. Очевидно, кому-нибудь из когорты Тео в этот день изменила смелость. Поэтому ты прекратишь высматривать его через мое плечо, потому что он, вероятно, решил, что мы не стоим того, чтобы надо было идти на большие материальные издержки и не несмотря ни на какие на трудности, пытаться осуществить свою затею.
Сара прожевала кусочек свинины.
— Как ты можешь сидеть здесь и отрицать, что Тео то, что он сказал, он …
— Я отрицаю это, потому что совершенно ясно, что он обманщик…
— Мужчина, как ты считаешь, ужасно сексуальный…
— Хорошо, конечно считаю! Он! Но не извиняет тот факт, что он пытался протащить какой-то план…
— Признай это, Порция. — Сара наколола другой кусочек картофеля. — Часть его привлекательности для тебя состоит в несомненной атмосфере тайны вокруг него, это опасное чувство неизвестности, что посылает дрожь в низ твоей спины все время, когда он рядом. Ни одна женщина не может отвернуться от этого — это научный факт, что плохие парни совершенно неотразимы. Уступи своей внутренней женщине и просто признай, что он колокол твоих звонков, потому, что это — он.
Я отодвинулась от стола, вытираясь салфеткой.
— Ты невозможна, когда ты в этом настроении. Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошла вечером с тобой?
— Нет, у тебя свободный вечер. Ты же так или иначе не получишь удовольствие сидя на кладбище с яснослышащими[12].
Я улыбнулась вместо того чтобы высказать часть моего мнения о так называемой способности, фиксировать голоса умерших и упомянула, что вместо этого развлеку себя побродив по округе.
— Это прекрасная идея — твой разум освежиться на прогулке перед следующим испытанием.
Моя улыбка стала кривой.
— Все равно. Развлекись на кладбище.
— Возможно, мы должны вызвать Тео, — размышляла Сара над ее ужином, когда я выходила из комнаты. — Возможно, он знает, что-то об испытании…
Прежде в моей комнате, я снимала еще одно платье, что я взяла с собой в поездку. Качая головой, что нарядно оделась именно потому, что ожидала увидеться где-нибудь с Тео в течении дня. Я извлекла пару джинсов и трикотажную рубашку, наряд гораздо более подходящий для топтания по округе, чем яркое платье, что я надела этим утром, удивляясь, как сделала это, предполагая, что Тео нравится красный.
Я колебалась, когда извлекала из гардероба пару теннисных туфель, поглядывая вниз на шелковый кружевной Тэдди[13], что я носила и, по моему мнению, надетый безо всякой причины этим утром.
— О, ради небес, это же просто нижнее белье, не мировой кризис, — сказала я себе после минуты нерешительности, отворачиваясь и хватая джинсы. — Просто одеваааааа…!
Полы в Англии, кажется, были особенно склонны к нетрадиционному поведению, доски, что казалось, были прочными под моими ногами, внезапно открылись в дыру, сквозь которую я упала страшно испугавшись.
— Что за…уууф!
— Добрый вечер. Меня зовут Ноэль. Я Стражница, и я буду исполнять обязанности инспектора на вашем третьем испытании. — Я упала, как казалось бы, на обманчиво короткое расстояние, ударившись о каменный пол с глухим стуком, что ужалило лодыжки и болезненно сотрясло зубы. — Ээм… вы знаете, что на вас надет только кружевной Тэдди?
Кто-то поставил пару переносных походных фонарей на выступы арочных углублений в стене, свет соединялся на полу передо мной. Голос шел из-за меня. Я развернулась, мои глаза расширились, когда охватили большой каменный саркофаг, а после чего сидящую на нем молодую, рыжеволосую женщину.
— У меня есть обувь, — сказала я, протягивая мои теннисные туфли, вся вздрагивая от того, как глупо это прозвучало. — Я была в середине одевания. Я не предполагала, что буду засосана вниз…а где мы точно?
— В склепе, — сказала Ноэль, даря мне скорбную улыбку, когда соскользнула с верхушки саркофага. — Извините за плохой выбор времени, но у меня есть день от Абаддона[14] — буквально! — и я не могла начать испытание доныне. О хорошо, это же скоро закончится и вы сможете вернуться назад к вашему одеванию. Почему бы вам не надеть свою обувь и мы начнем.
Я подошла к ней и надавила пальцами на ее плечо. Она, несомненно, ощущалась реальной. Что могло означать только одну вещь.
Ее брови приподнялись.
— Вы выглядите смущенной. Есть какая-то проблема?
Тут было так много проблем, что я не могла уложить их в моем мозгу, не говоря о том, чтобы объяснить ей, какие неприятности я имела с признанием факта, что я только что была телепортирована в неизвестно какой склеп.
— Нет, — ответила я, голосом звучавшим придушенно. Я прочистила горло и попыталась снова. — Ничего, что не объяснялось бы полным безумием.
— О, хорошо. — Она снова улыбнулась и указала на центр склепа. На полу был сложный круг с несколькими символами, нарисованными на нем. — Обувь?
— Конечно, — сказала я, надевая мои теннисные туфли. — Безумие не собирается быть полным без идеи, что я буду стоять поблизости ни в чем кроме нижнего белья и теннисок.
— Это очень милый Тэдди, — сказала Ноэль, обходя меня сзади. — Я люблю завязки с боку. О, это же не ремни. Вам идет. Я ненавижу ремни — они всегда находятся на местах, где не должны быть.
Я покачала головой, задаваясь вопросом, что если остальная часть моей жизни — теперь, когда я, несомненно, продвигаюсь к совершенному, полному безумию — последует этому примеру, или если какой-нибудь хороший друг или член семьи примет меры, чтобы я получила необходимую психиатрическую помощь.
