Развод со зверем - Анна Григорьевна Владимирова
— Есть пульс!
Ну кто бы сомневался. Я улыбнулся под маской:
— Отличная работа. Я зашью.
— Можно я? — вдруг попросила она и посмотрела на меня серьезно.
— Хорошо, — посторонился я, хмурясь.
Она что, все же не собирается принимать мое предложение о работе и решила наработаться в последний раз? Ну что за женщина?! Я скрипнул зубами и вышел из операционной. Ладно, разберемся.
На часах — далеко за полдень. Скоро вторая пересадка. А мне нужно посмотреть в глаза одному бывшему другу и потребовать соблюдать договоренности. Я предупреждал, чтобы Алан отпустил Лару, если та соберется уйти. Так какого хрена он ее снова подставляет?
А еще я хотел увидеть «медведя», которого предстоит завтра вскрыть. Только волею случая все сошлось в одной точке — и Азизов, и «медведь».
— Ну как продвигается? — вопросил он, стоило мне объявиться в палате донора.
От основной части палаты нас отделяло звуконепроницаемое стекло. Азизов стоял, сложив руки на груди и всем видом являя озабоченность.
— Ты какого черта не отпустил вчера Лару? — потребовал я без прилюдий.
Захотелось схватить его за загривок и впечатать пару раз в стекло. Но я лишь отстраненно отметил эту необычную агрессивную реакцию и встал рядом с Аланом, устремляя взгляд на пациента. Он почувствует мое недовольство на зверином уровне —пока что этого достаточно.
— Она нужна тебе, — заявил он неожиданно.
— Она нужна тебе. Не надо делать из меня идиота.
— Да, и мне она тоже нужна, потому что у тебя завтра тяжелая операция…
— Если не подпишешь сегодня ее заявление на увольнение, завтра у тебя не будет ни меня, ни ее.
— Ты в себе? — усмехнулся он, поворачивая ко мне голову.
— А ты? — Мы скрестились взглядами. — Ты продал за деньги все, а теперь торгуешь чужими жизнями и оправдываешься суровыми законами бытия. Только эти законы делаем мы сами. И не нужно мне говорить, что выбора у тебя не было.
— Выбор у нас у всех один и тот же, — понизил он голос. — Я выбрал быть зверем.
— Жалкое оправдание, — усмехнулся я презрительно. — Я не буду оперировать «медвежье» сердце, если в операционной будет Лара. И хрен ты меня потом натянешь на договор. Тут столько нарушений условий, что я с тебя еще и компенсации выжму в довесок. Это если тебя не сожрут заживо за мой отказ.
— Так и тебя сожрут! — потерял он самообладание.
— Мне плевать, Алан. Давно, — зло усмехнулся я ему в глаза. — Все, что меня тут держит — адреналин. Он немного обезболивает чувство моей потери. Но нет ничего надежнее вечной гарантированной анестезии. Хочешь попугать меня смертью? Попробуй.
33
Я не стал наслаждаться его проигрышем. Мы порычали друг на друга, как звери, и он признал поражение. Сегодня он подпишет заявление Лары на увольнение, а у меня одной большой проблемой станет меньше. Вторая вытаращилась на меня злым взглядом, стоило мне подойти к кушетке. Оборотень был прикован к кровати так туго, что мог лишь немного поворачивать голову в стороны. Капельницы с препаратами работали автоматически, поддерживая уровень седативного, но предельная для него доза была не так эффективна, как того бы хотелось. Когда я потянулся к планшету сбоку от приборов, пленник на меня зарычал.
— Это ты тот, кто планирует убить меня завтра? — оскалился он и дернулся.
— Смотрю, у тебя те же планы в моем отношении, — холодно констатировал я и углубился в изучение планшета, на котором собиралась динамика состояния донора.
Но зверь мой внутри угрожающе ощерился. Да, старик, мы влипли. Может, завещание оформить? Или как-то повеселее провести сегодняшний вечер — в спортзале, к примеру — вспомнить боевую подготовку, размяться… Хотя, раньше надо было.
— Не обломится тебе, волчара, — процедил «медведь».
— Ну а как бы ты предпочел сдохнуть? С пулей в голове? В сердце?
— Я предпочту не сдохнуть вовсе, — улыбнулся он, обнажая большие звериные клыки. — Думаешь, тут работают профи безопасности? Зря. Профи меня взяли и упаковали вам, а дальше все держится только на ремнях… — И он красноречиво дернул руками. — Но недолго им меня держать. Когда ты начнешь меня убивать, тебя уже ничто не спасет. И никого не спасет, кто окажется рядом.
Одной своей частью я понимал, что он давит мне на психику. Но другой я поддавался на провокацию, хоть и не подавал вида.
— А сладкая самочка, которую ты сегодня лапал, завтра будет? — издевательски посмеивался пленник. — У тебя есть запасная? Хотя, тебе точно уже не понадобится…
— Тебе вроде не вливают наркоты, чтобы ты нес этот бред, — холодно заметил я. Он не мог чувствовать Лару, так как я не терся об нее, а лишь брал за руку. На ладонях запаха не осталось — я смыл его в операционной. Но либо он изо всех сил пробует меня расшатать, либо в его присутствии кто-то глупо треплется, полагая, что пленник в отключке. — Твои попытки попасть в цель наобум выглядят жалко, медведь…
— Ты правильно думаешь, — не обратил он внимание на мои слова. — Они — не профи, волчара. Слишком много болтают и недооценивают противника.
Я сжал челюсти.
— Нет, ее завтра не будет. Еще какие-то стратегические слухи собрал? — вперил я в него взгляд, полный превосходства. — Нет? Тогда отдыхай и набирайся сил.
Пленник дернулся позади меня, когда я направился за стекло. Азизов так и стоял, хмурясь.
— Положиться на Льва? — усмехнулся я на его обескураженный взгляд. — Что же они не выболтали пленнику еще и код от сейфа с оружием в твоем кабинете, а то как-то слабо он осведомлен, не находишь?
— Я разберусь, — процедил он, зло сдвигая брови.
— Поздно. Мы все тут завтра сдохнем, — бросил я и направился из палаты.
***
— Я слышал, Волкодав потек прям на операции, — громко зашептал Сава, протягивая мне кофе, стоило мне выбраться из душевой.
— Что за патологическая одержимость
