Виктория – значит Победа. Серебряной горы хозяйка - Салма Кальк

Я же сама… меня несёт. Такое ощущение, что даже не несёт, а прямо тащит, и я никак не могу остановиться. Я красиво взмахиваю рукой, выплюнутые баронессой Эдмондой жабы взлетают и кружатся вокруг неё. Она же никак не может остановиться, жабы множатся, их уже десяток вокруг летает — больших, малых, бурых, зелёных, некоторые ещё и звуки пытаются издавать.

Единственным здравомыслящим из нас остался господин Фабиан, он сначала зовёт нашего доктора, тот прибегает, с присвистом глядит на творящуюся феерию, а потом подходит к большому зеркалу в простенке между окнами и начинает что-то рисовать на нём пальцем. Тоже свихнулся, да?

— Господин граф, нам срочно нужна ваша помощь! — громко говорит он в зеркало.

И ещё отходит в сторону, как будто через то зеркало можно увидеть, что тут у нас творится.

А баронесса только подливает масла в огонь — она машет руками, и, наверное, уже просто орёт, и добавляет к нашему хаосу ещё десяток жаб разного размера. А потом до неё что-то доходит, рот её захлопывается — я прямо услышала, как лязгнули зубы, и наконец-то становится тихо.

Громко выдохнул за моей спиной господин Фабиан, Тереза, оказывается, забралась на стул с ногами, а в другую дверь, через которую носят блюда на стол, боязливо заглядывают слуги.

Баронесса без слов упала на свой стул обратно, а я ощутила, что ноги мои мелко трясутся и совсем меня не держат. Шагнула вперёд, схватилась за спинку стула, но меня всё равно трясло, и реальность сначала пошла какими-то цветными пятнами, а потом вовсе прекратилась.

…Я пришла в себя и не понимала ничего. Кто я, где я, кто вокруг меня, почему они суетятся, кто командует. И на чём таком я лежу. На коротком, ноги не помещаются. Пытаюсь пошевелиться.

— Смотрите, смотрите! Пришла в себя!

Я знаю этот голос, что это за девушка? Тереза. Кто такая Тереза? Не припомню среди знакомых ни одной Терезы.

— Госпожа Викторьенн, вы слышите меня?

Так, я знаю человека, который зовёт меня. Кажется, он врач.

Эта странная интерпретация моего имени как рычажок какой опускает, и я вспоминаю. Тьфу ты, я же теперь попаданка. Попаданка классическая, как из книжки. И со мной тут случаются разные странности.

Последняя странность, всё же, слабо укладывалась даже в мою подготовленную фэнтезийной литературой голову. Потому что, ну, я помню сказку о двух сёстрах, одна из которых с каждым словом выдавала наружу разных гадов, а вторая — цветы и драгоценности. Но мне бы и в голову не пришло, что я смогу эту сказку отчасти воплотить.

Я шевелю головой и понимаю, что меня уложили тут же, в столовой, где и разыгралась сцена, на стоящую у стены банкетку. Она короткая, ноги не поместились, хоть Викторьенн и не могла похвастаться высоким ростом. Рядом со мной на стуле сидит пожилой мужчина и смотрит на меня с добродушной улыбкой, и я его знаю, этого мужчину, кто же это?

Тьфу ты, это господин граф Ренар, нас познакомили вчера. И он много наговорил мне о моей якобы магии. И что, вот эти жабы и есть моя магия? Я великий творец жаб? Да ну, что бы полезное дали, что ли.

— Я вас предупреждал, госпожа де ла Шуэтт, — говорит граф. — И хорошо ещё, что вы ничего тут не сожгли и не сломали, а как я понимаю — могли бы.

— Так это правда, и Викторьенн — маг? — спрашивает Тереза.

Она стоит рядом и с восхищением смотрит на меня.

— Да, милая дама, Викторьенн — маг. Потенциально сильный маг. И ей необходимо учиться держать свой дар под контролем, иначе — сами видели.

— У нас будет полный дом жаб? — хихикает Тереза.

— Хорошо, если только жаб, — усмехается граф.

— В той сказке были ещё цветы и драгоценные камни. Давайте, я заколдую кого-нибудь, чтоб бриллиантами плевался, — бормочу я.

— Мне кажется, что с бриллиантами не выйдет, — качает головой граф. — Как только додумались — жабы, значит.

— А где… жабы? — интересуюсь я. — И эта… Эдмонда. Она же была здесь?

— Госпожу Эдмонду спас господин граф, — голос врача доносится откуда-то из-за моей головы. — Он же отправил жаб восвояси.

— Это… куда?

— В сад, там возле старой стены много травы и сырость.

Я шевелюсь, точнее — пытаюсь вертеть головой, но две ладони мягко охватывают её и фиксируют.

— Госпожа Викторьенн, вам не следует сейчас совершать резких движений, — продолжает врач. — Госпожа Эдмонда и господин Симон отправились в свои покои, и кажется, ваша демонстрация убедила их покинуть этот дом. Их вещи собирают, и госпожа баронесса даже нашла какую-то приятельницу, которая согласилась приютить их.

Точно, баронесса же подала на меня в суд. Но о суде я сейчас думать не могу, в мою голову не вмещается никакой суд, совсем. Как там говорила одна из любимых книжных героинь юности? Я подумаю об этом завтра. Вот, и я тоже подумаю завтра.

— Госпожа де ла Шуэтт, — начинает граф, и я невольно собираюсь вся. — Сейчас вам надлежит оправиться в постель, там немного поесть и после спать — сколько получится. Господин Валеран поддержит ваши силы, и проследит за вашим восстановлением. В идеале вы сможете подняться на ноги завтра, но — может быть и позже. И пока вы не вернёте силы, я запрещаю вам заниматься домашними, наследственными, финансовыми и прочими делами, какие у вас тут ещё есть. Все меня услышали? А я завтра приду навестить вас в любом случае.

И что я могу? Только согласиться и поблагодарить.

Я и впрямь уснула, стоило мне донести голову до подушки. Уснула крепко, без сновидений, и когда проснулась, по освещению было понятно — вечер.

Возле моей кровати сидели Тереза и господин Валеран, между ними висел… неяркий шарик, рассеивающий полумрак.

— Приветствуем вас, госпожа Викторьенн, — сказал врач. — Расскажите, как вы себя чувствуете.

Я попыталась пошевелиться… и ощутила слабость. Обидно — я только-только ощутила себя если не здоровой, то выздоравливающей, а тут опять двадцать пять. Так и сказала.

— Кажется, мне примерещилось, что я была уже почти здорова, — вздохнула я.

— Ничего страшного, Викторьенн, ещё будете здоровы, — ответил господин Валеран. — Если вы маг, то скорее всего, вам свыше досталось сколько-то силы жизни, она будет помогать