Темный луч. Часть 1 - Эдриенн Вудс
Меня никогда не было рядом, чтобы внести за него залог или умолять офицеров не забирать его. Вот таким другом я был.
Он поставил пустую бутылку на стол.
— Увидимся, чувак. Не забудь, в пятницу, в пять часов, у меня дома. И купи себе гребаный телефон. — Он снял рубашку и запрыгнул на выступ. — Пока. — Он стянул джинсы и нырнул.
Орел вырвался из облика Айзека, и я смотрел, как он улетает, когда закрывал окно.
Я чувствовал себя счастливым и грустным одновременно.
Он проделал потрясающую работу с «Никогда не дыши». Я не смог бы написать музыку без него.
Жизнь на данный момент была хороша. И это было все, что мне было нужно в этот момент.
— 11~
Сидя в туалете, я понятия не имел, почему я так чертовски нервничал. Я делал это миллион раз, и все же я боялся вернуться на ту сцену.
Мой желудок скрутило от стука в дверь.
— Чувак, ты в порядке? — спросил Айзек.
— Дай мне несколько секунд.
Было ли это потому, что мы собирались впервые спеть «Никогда не дыши»?
Я сделал глубокий вдох. На самом деле, больше, чем несколько. Наконец открыл дверь.
Тай прислонился к стене и приподнял бровь.
— Да, да, я знаю.
Айзек рассмеялся и протянул мне рюмку.
— Для успокоения нервов.
— Мне нужна целая гребаная бутылка.
— Блейк, — сказал Джеймс. — Ты делал это миллион раз.
— Знаю. Это та песня, чувак.
— Песня идеальна, — сказал Айзек.
— Нам нужно спеть эту песню. — Тай был непреклонен.
— Ты боишься показать людям, что на самом деле происходит у тебя внутри? — пошутил Мэтью.
— Ха-ха, — сказал я саркастически.
Когда мы подходили к сцене, ребята продолжали подтрунивать, что все, из чего я сделан, — это кашица и сердечко.
Если бы только они знали правду.
Я отодвинул занавес, и толпа взревела как сумасшедшая.
Двадцать пять групп уже играли сегодня вечером. Они всегда что-нибудь делали ко Дню Независимости. Я все равно был обязан прийти. Но с тех пор, как группа собралась вместе, все стало совершенно по-другому.
Они скандировали наше название, и я усмехнулся.
— Ничего нового, Блейк! — закричал Айзек.
И все же я чертовски нервничал.
Зал был переполнен. Тысячи и тысячи людей были здесь на этом празднике.
Мы ждали, когда Джереми Скваэл, известный актер, назовет нас.
— С тобой все будет в порядке, чувак, — сказал Айзек.
— Следующая группа… О боже, мы все этого ждали, — воскликнул Джереми в микрофон.
Они аплодировали до тех пор, пока Тай не выпрыгнул и не поднял руки. Затем они пришли в ярость. Айзек и я просто рассмеялись. У него не было чувства самосохранения.
— Мы все ждали, когда они наконец соберутся вместе и вышвырнут нас из парка.
— Так неубедительно, — сказал Айзек.
— Я даю вам Оборотней!
Тай побежал к барабанам, затем Джеймс за клавишными, Мэтью и Айзек взяли гитары, и, наконец, настала моя очередь.
Толпа бурлила и кричала. Я улыбнулся, качая головой, и взял микрофон.
— Вы, ребята, готовы? — спросил я Айзека.
— О, черт возьми, да! — сказал Айзек.
— Тай? — подсказал я.
Тай безостановочно выбивал дерьмо из барабанов. Я начал подпрыгивать вверх-вниз, пока он, наконец, не остановился и не закричал:
— Да, ублюдки!
Мэтью исполнил небольшое вступление на гитаре, наигрывая от всего сердца в течение нескольких секунд.
Я начал обратный отсчет, и мы заиграли нашу первую песню за вечер.
Айзек был прав. Я был в порядке.
У каждой группы было по четыре песни в перерывах, так что две сейчас, а затем одна позже, и нашей последней песней должна была стать «Никогда не дыши».
Я все еще нервничал из-за того, как ее воспримет толпа.
Это была чрезвычайно личная песня. Не то чтобы другие не были личными… Но эта была глубже.
Эта заставляла меня чувствовать себя уязвимым. Это была та сторона меня, с которой я действительно не хотел, чтобы меня ассоциировали. Но это была чертовски хорошая песня.
Когда вторая песня закончилась, мы покинули сцену, и толпа требовала еще. Джереми с трудом выдавил из себя несколько слов.
Трудно было представить, что это происходило только из-за меня. Вся группа была великолепна.
Мы прошли в VIP-секцию, где все ждали и слушали подшучивания всех других групп.
Я бросился в туалет, умыться и остыть от удушающего жара сцены. Я плеснул холодной водой на шею и вытер ее полотенцем. Когда я открыл глаза, позади меня появилась Ирен.
Я улыбнулся.
— Какого черта ты здесь делаешь?
— Ты всегда задаешь так много вопросов, — сказала она. На ней была короткая юбка и рубашка на пуговицах. Ее груди заполняли рубашку, готовую вот-вот лопнуть. Сапоги доходили до колен. Прежде чем я осознал это, ее ноги обвились вокруг моей талии, и наши губы энергично соприкоснулись.
Я втолкнул ее в кабинку, из которой она только что вышла, и осыпал поцелуями каждый кусочек ее кожи.
Я набросился на нее, показав ей, что драконы моего возраста могут быть такими же блестящими любовниками, как и драконы ее возраста.
Она постанывала, и ей приходилось подавлять звуки.
— Черт, Блейк, — выдохнула она и притянула меня к себе, чтобы я снова поцеловал ее.
Ее руки теребили пуговицы на моих джинсах. Она стянула их. Следующими были мои боксеры.
Меньше чем через минуту я был внутри нее. Зверь зарычал от удовольствия. Он наслаждался каждым мгновением. Я был потерян внутри нее. Ничему не удивляясь и ни о чем не заботясь в этом гребаном мире.
Она была моим противоядием. И пока зверю это было нужно, я убью любого, кто встанет у нас на пути.
Дверь открылась, и прозвучало мое имя. Пришло время прекратить этот дикий перепихон и пойти петь.
— Извини, я действительно не хочу уходить, но…
— Иди. Пой. — Она оттолкнула меня, когда я натягивал боксеры и джинсы. Она подарила мне еще один поцелуй. — Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, какая ты удивительный? — Ее голубые глаза пронизывали мои, как будто заглядывали в душу.
— Нет, в последнее время я только и слышу о том, какой я говнюк. Но приму этот комплимент в любое время. — Я сильно шлепнул ее по идеально вылепленной попке.
— Иди, — она оттолкнула мою руку.
Я выбежал из кабинки. Я нашел Айзека снаружи у бара, спрашивающего кого-то, не видел ли он меня.
— Я здесь, — рассеянно сказал я, все еще застегивая ремень.
— Чувак, какого хрена? У тебя уже был секс?
Смеясь, я провел руками по волосам и одернул
