Цена мести - Анна Кир
Конец близко. Цвет её серых глаз меркнет, теряется осознанность, пульс учащается, бьётся под его ладонями на шее всё быстрее и быстрее. Ещё чуть-чуть. Он врывается глубже, нащупывает нить, чтобы перерезать, оборвать. Она не рвётся. Пружинит под пальцами, тянется. Тусклая совсем, тонкая, но гибкая, сделана из кевлара. Лезвие её не берёт.
Радужка зеркалит его отражение, мутнеет. Тучи окрашивает в алый цвет.
Он кашляет, поперхнувшись, потому что вкус вдруг меняется, будто поглощает чистый спирт, а не воду. Сознание вспыхивает разом, горит, залитое бензином.
Ден отступает на шаг, затем ещё и ещё. А она идёт следом, тянет к нему свои руки тонкие. Волосы рассыпались по плечам золотистой дымкой. Бледная, точно сама смерть. Безучастная. Тоже голодная. Она даёт ему себя, но забирает больше. Без спроса вырывает само сердце, оставляя его биться на своих ладонях. И он задыхается, потому что нечем больше дышать. Угарный газ заполняет лёгкие.
Её пальцы, испачканные в его крови, трогают его щёку. Голова покачивается из стороны в сторону, а во взгляде он не видит ничего.
Безумные. Оба. Поглощённые жаждой, что сильней любых других желаний.
Её губы шевелятся, но с них не слетает ни звука. Он считывает по ним своё имя.
Она даёт ему сделать глоток кислорода, глоток остаточных эмоций, а затем вновь жрёт сама. Пока не становится поровну (ненадолго). Нацеленная вырвать из него само естество, изломать до состояния, когда уже невозможно будет починить — исправить, опустошает ауру. Ему чудится ореол вокруг неё. И он чёрного цвета.
— Вашу мать, — раздаётся мужской голос.
Ден заторможено поворачивает голову, чувствует укол в районе лопаток. Девчонка покачивается и падает на пол, прикрывая веки. В её горле торчит дротик. Связь меж ними обрывается.
Глава 10
Ника
В горле сухо, её мучает жажда. Ника слышит раздражающий писк, он режет уши. Такой звук ей знаком, он сопровождает больных в клиниках. Она резко открывает глаза и тут же жалеет — свет режет, бьёт по зрению, заставляя щуриться. Он слишком яркий, его чересчур много. В вене торчит игла, от неё тянется трубка к капельнице. Комната, где находится, довольно маленькая: кроме её кровати там и нет ничего, разве что пара стульев. Подобную обстановку ей доводилось видеть: так выглядело большинство помещений в лаборатории Никольских. Звучит продолжительный громкий сигнал, она морщится. А спустя пару минут распахивается дверь.
Макс широко улыбается с порога, а за его спиной маячит хмурый Ден. Выглядит он куда лучше, чем прошедшей ночью, здоровый цвет лица вернулся к нему. Парень теперь не напоминает живой труп.
— Доброго утра, спящая красавица! — здоровается Максим и садится рядом с её постелью. — Как самочувствие?
Ника морщится от головной боли, потирая висок свободной от иглы рукой.
— Бывало и лучше. Что произошло? — она пытается вспомнить, что было после того, как Ден очнулся, но удаётся с трудом. При попытках затылок раскалывается. Отрывки всплывают не разом, постепенно, появляясь без определённой последовательности.
— Ты в порядке? — Макс трогает её плечо, легонько сжимая.
— Нормально, — сквозь зубы цедит девушка, утирая ладонью выступивший на лбу пот.
— Что последнее помнишь? — спрашивает муженёк, скрестив на груди руки.
Она пытается продраться сквозь туман в мозгу, но картинка не желает складываться воедино.
— Как ты вернулся домой весь в ранах, затем пришёл в себя. Глаза — красные, ты… напал на меня? — при попытке продвинуться через тернии дальше, мигрень усиливается, и Ника охает, закусив губу.
— Чёрт. Ты помнишь совсем малость, но я даже завидую, — невесело усмехается он.
— Света! Что с моей дочерью? — подбирается она, поднимая на него тяжёлый взгляд. — И что с мамой? Была операция? Как она?
— Полегче. Твоя мама цела, операция прошла успешно, сейчас она восстанавливается. Всё в порядке. Света с Ульяной, я отправил их и кота в загородный дом. Там безопаснее.
— Она видела, как ты…? — Ника ощущает облегчение, что ребёнка не коснулось произошедшее, но одновременно с тем и беспокойство. Повезло и с мамой: вмешательство в организм не каждый раз проходит бесследно, не всегда итог положительный. Могли возникнуть осложнения, благо, обошлось.
Он отрицательно мотает головой.
— Нет, даже не проснулась. Я тоже отключился. Макс вовремя подоспел.
— Да если бы не я, она бы раздробила тебе голову, поджарила, как на гриле, — как-то слишком задорно говорит его брат, подмигивая ей.
Ден жмёт челюсти, на скулах играют желваки.
— В каком смысле? — она совершенно не понимает, о чём идёт речь.
— Ну, он пытался сожрать тебя, но тебе это не очень понравилось.
Ника жмёт пальцами край одеяла и хмурится.
— Я не понимаю. Объясните, — ей надоело находиться в неведении. Изначально казалось, что так даже лучше: знание бывает опасным. Но, чем больше времени проходит, тем сложнее закрывать глаза на происходящее.
Мужчины переглядываются меж собой, будто принимая решение, и, видимо, достигают безмолвного соглашения.
— Лекарство готово. В крови Светы нашли то, что искали. Но твои анализы — это нечто. Юрий такого раньше не видел. Пыль внутри тебя изменила свойства. По всем показателям ты должна быть заражена, — хмыкает Макс.
Ден поворачивает к нему голову, вздёргивая брови.
— Она не выглядит так, словно только узнала о пыли, — в его голосе слышится осуждение, на что Максим ведёт плечами.
— Господи, всё равно бы пронюхала. А от тебя не дождёшься, — фыркает он, видимо, вовсе не сожалея. Ден вздыхает и закатывает глаза.
У Ники в голове не укалывается, о чём они, ведь симптоматика у вампиров одна, сложно спутать их с человеком.
— Но почему я не… — она не знает, как верно сформулировать мысль, но Макс понимает.
— Мы не знаем. Я просил тебя бежать тогда, потому что, когда мы получаем сильные повреждения, голод накатывает с двойной силой, в такие моменты мы не то что бы разумны. Брат напал на тебя и точно сожрал бы. Но, жму руку, ты отвесила ему лещей, — вновь веселится он, а Ден прожигает его злым взглядом. — Без обид, братишка. Но это правда.
— Я ничего не помню, — говорит она,
