Лето, когда ты была невестой - Анастасия Орлова
— Радость моя! — празднично выкрикнул мужчина, устремляясь к девушке и картинно протягивая к ней руки. От одного его вида желудок Сольгерд скрутил спазм, а ладони невольно дрогнули, словно хотели взметнуться вверх и отгородить её от этого человека. Но Сольгерд подавила накатившую тошноту, вымучив бледное подобие улыбки.
— Как же я рад видеть тебя живой и невредимой! Ты посмотри на себя, ты вся измучена, — он коснулся её щеки унизанной перстнями рукой, и цесаревна, сделав шаг навстречу, обняла его, уткнулась лицом в душистый шёлк камзола, чтобы скрыть невольную гримасу гадливости и отчаяния.
— Как же я рада вновь быть дома! — простонала она и разрыдалась.
— Ах… ну… что ж… — оторопевший Рейслав самодовольно заулыбался, поглаживая её по чёрному шёлку волос, — и я счастлив, милая, мы все так за тебя волновались!
Сольгерд сжимала в объятиях до дрожи ненавистного ей Рейслава, дышала его дорогим, тошнотворным ароматом, слышала его фальшивый шёлковый голос, доставлявший её ушам почти физическую боль. Она ощущала, как его пальцы, словно тараканы, ползали в её волосах, и рыдала. Рыдала от бессильной ненависти и отвращения к нему, рыдала о том, что самое страшное — ещё впереди, и иного способа вернуть Брегира не существует.
Её проводили в прежние покои, Рейслав приставил к ней новых служанок, но позволил вернуться старой Келлехерд. Служанки помогли Сольгерд принять ванну, натёрли её кожу благовониями, расчесали волосы. Нянюшка в их присутствии лишь охала и плакала будто бы о том, что довелось пережить её деточке, на самом же деле — о том, что пережить ещё предстоит. Она не знала, что случилось, почему Сольгерд вернулась, но спросить при служанках не смела — наверняка им велено всё внимательно слушать, а потом доносить Рейславу.
Он пришёл на следующее утро, когда девушки причёсывали Сольгерд. Кивком головы выслал всех из комнаты и присел рядом с цесаревной, глядя на неё в золочёное зеркало.
— Ты отдохнула, милая?
Сольгерд кивнула, не в силах выдавить из себя хотя бы слово.
— Хорошо. — Пальцы Рейслава скользнули по её обнажённой шее к основанию роста волос, царапая нежную кожу массивными перстнями, — помнишь, о чём мы договаривались, прежде… прежде, чем тебя похитили? Осталась неделя траура, а потом мы сыграем свадьбу, так ведь, милая?
Сольгерд ещё раз кивнула, не отрывая взгляда от отражения его хищных глаз.
— Вот и славно, — сказал Рейслав, поднимаясь, а потом резко дёрнул девушку за основание полузаплетённой косы, запрокинул её голову назад и склонился к её лицу почти вплотную. — Знаешь, милая, мне совсем не интересно, похитили тебя или ты сама сбежала, — не меняя вкрадчивого тона, произнёс он. — Главное — теперь ты здесь. Если и дальше будешь вести себя осмотрительно и ласково — будешь жить, не зная лиха. Но сохрани тебя боги от глупостей! — с угрозой произнёс он.
***
Приставленные к Сольгерд служанки ни на миг не оставляли её наедине с нянюшкой (Рейслав не доверял старой Келлехерд, и не напрасно), и у них не было возможности поговорить.
— Расскажи сказку, нянюшка, скучно мне, — попросила Сольгерд, вокруг которой суетились служанки и портниха, подгоняя по фигуре свадебное платье её матери.
— Какую, дитятко? — удивилась Келлехерд. Сольгерд уже много лет не просила сказок.
— Мою любимую. Про Короля Белого Медведя, влюблённую в него девушку Сигвин и злого колдуна Мерзослава.
Выцветшие брови старушки взлетели вверх, собрав на лбу гармошку морщин, но нянька тут же взяла себя в руки, вновь придав лицу скучающее выражение. Не было никакой любимой сказки про белого медведя, и кому, как не Келлехерд это было знать.
— Что ж, — откашлялась она, — только ты уж, дитятко, не серчай на старую, память-то уже худая, могу и напутать что.
— Ничего, нянюшка, ты начни, а я продолжу, — грустно улыбнулась Сольгерд, и нянька кивнула.
— Жил-был в далёкой стране король, — начала она проникновенно, словно то и вправду была древняя сказка. — Он был молод и, что уж — диво как хорош собой: высок, статен, черноволос, темноглаз. Правил он мудро и справедливо.
И жила в его королевстве девушка Сигвин, прекрасная, как утренняя заря.
Однажды король устраивал большой летний пикник, куда были приглашены все знатные люди королевства, и Сигвин со своим отцом тоже была там. И как только король увидел Сигвин, полюбил её без памяти, и она ответила ему взаимностью.
Но мир не без злых людей, и задумал один завистливый колдун по имени Мерзослав сжить короля со свету, занять его трон и жениться на прекрасной Сигвин. И наслал Мерзослав на короля проклятье, обращающее его из человека в огромного белого медведя. Все стали бояться короля, потому что в зверином обличье он становился неимоверно силён и кровожаден, и никто не мог ни справиться с ним, ни помочь ему.
И решили знатные вельможи заточить короля в клетку, чтобы он не причинил кому вреда. Особенно заботился о том отец Сигвин, переживавший за свою горячо любимую единственную дочь.
Когда король превращался обратно в человека, он спал крепким сном. Долго не приходил в чувства. Вот в такой-то момент вельможи схватили беспомощного короля, заперли его в клетке и увезли в тёмный лес, подальше от замка. Сами того не зная, они освободили престол для коварного Мерзослава, обманом захватившего власть в королевстве. Но прекрасную Сигвин никакой хитростью он взять не мог: девушка день и ночь лила слёзы по пропавшему королю, которого она любила больше жизни. Да и отец её ни за что бы не отдал дочь замуж за колдуна, пусть даже тот стал королём.
И тогда Мерзослав приготовил яд и отравил отца Сигвин, думая, что уж теперь-то девушку некому будет защитить. Но не тут-то было: перед смертью отец Сигвин успел просватать её принцу из соседнего королевства, и свадебный поезд увёз её из-под самого носа колдуна в другую страну, где она должна была стать королевой… А дальше-то я и запамятовала, дитятко, — посетовала старушка.
— Сигвин не хотела выходить замуж за принца, — тихо продолжила Сольгерд после небольшой паузы. Она не смотрела на няньку, но та почувствовала, как цесаревна старается, чтобы голос её не дрогнул. — Она любила Короля Белого Медведя. Любила больше собственной жизни, но ей не оставили выбора, пообещав принцу, и
