Эмбер Кизер - Меридиан
— Не стоит. Смерть дает возможность нашей жизни. Это равновесие, Меридиан. Всегда должно быть равновесие. Ты поймешь. Ты можешь чувствовать души, которым ты нужна, прежде чем они сами осознают это, так что ты будешь готова к их переходу, а не захвачена врасплох.
— Это становится второй натурой?
— Как дыхание или глотание. Тебе придет осознание, и ты сможешь делать это осознанно, но ты также всегда сможешь отдохнуть и просто быть собой.
— Зачем мне тогда надо закрывать окно?
— Это часть обучения тому, как это работает, как ощущается. Будут времена, когда тебе захочется закрыть окно. Тебе придется защищаться когда ты будешь больна или уязвима.
Если я закроюсь, смогу ли я стать полностью человеком? Вернуться в семью?
— Есть ли способ закрыться полностью, чтобы стать обычным человеком?
— Да, можно создать видимость обычной жизни, но ты всегда будешь Фенестрой. Это то, кем ты являешься. — она провела рукой по моим волосам. — Рыжий — твой естественный цвет волос?
— Что? Нет, они русые. — Совсем невзрачные, грязно-русые.
— Так ты красишь их? Придаешь им видимость рыжих или светлых, так?
— Ну да.
— Именно так мы закрываемся — это временная маскировка.
— Я когда-нибудь увижу свою семью снова?
— Будем надеяться, маленькая, но я не могу тебе обещать. Я знаю каково терять любимых людей. Я до сих пор их теряю. Как бы я хотела тебя от этого уберечь. — Ее голос наполнился тоской и безысходностью. Она снова дотронулась до фотографии Чарльза.
— Что с ним случилось?
Она помрачнела, подбородок задрожал.
— Он умер.
Это было не все, но я не решалась спрашивать.
— Ты была…
— Меня не было рядом. Я ушла в комнату отдыха. Я оставила его на мгновение. Всего на одно мгновение. — Она взяла меня за руку.
— Я уверена… — я остановилась, понимая, что мне уже нечего сказать. — Есть возможность?
Я едва расслышала ее шепот.
— Я не знаю.
Чарльз попал на небеса или вернулся обратно в новую жизнь? Или, хуже того, он был в аду?
— Бери пальто. — сказала она.
— Зачем?
— Ты можешь водить?
— Я еще учусь.
— Хорошо, тогда это послужит тебе практикой.
— Куда мы собираемся?
— Навестить мою подружку Винии.
— Я думала она умерла.
— Так и есть.
Глава 14
Я была уверена, что даже улитка смогла бы добраться до порога дома Винни быстрее нас. Но хотя бы мы доехали невредимые.
— А что конкретно мы тут будем делать? — сердце гулко застучало, когда тетушка постучала в дверь.
— Сегодня поминают Винни.
— А почему она не в доме скорби?
Дверь раскрылась, и полная женщина средних лет пригласила нас войти. Ее прическа была такая же большая и круглая, как и она сама.
— Проходите, проходите. Это, наверное, Меридиан. Меня зовут Шейла, я одна из дочерей Винни. Я так понимаю, вы пришли проститься?
Разговаривая, она помогла нам снять пальто. Я ожидала, что будет много рыдающих людей, темных одежд и органной музыки. Но как оказалось, в воздухе витал запах индейки и ветчины, а вокруг происходил оживленный разговор.
— Мама лежит за этими дверьми, в гостиной, рядом с новогодней елкой, как она и просила.
Тетушка дотронулась до моего локтя и тихо проговорила:
— Винни умерла в своей кровати, но она не хотела пропустить новогодние торжества. Так что они пообещали помыть и одеть ее, и положить здесь.
Я первый раз видела мертвого, кроме того это был мой первый труп под новогодней елкой. Дерево сияло огнями, и на каждой ветке висел леденец. В комнате невыносимо пахло, и я подумала, почему мертвец стал пахнуть так быстро.
— Маму похоронят завтра, под дубом, рядом с Попом. Я дам вам время побыть с ней. — Шейла закрыла за собой дверь и оставила нас с тетушкой наедине с телом Винни.
— Что именно мы тут делаем? — Я пыталась не смотреть на Винни, потому что это казалось неприличным.
— Посмотри на нее, Меридиан. Изучи ее лицо.
Я с трудом посмотрела на ввалившиеся щеки Винни. Она пожелтела и посерела. На ее лице не было косметики, а одета она была в казавшуюся новой, старомодную фланелевую ночную рубашку.
— Что дальше?
— Что ты видишь?
— Умм…
— Взгляни на фотографии там, на пианино. — Тетушка указала на рояль в углу. — Принеси мне ту, что стоит с краю.
Я взяла фотографию и передала ее тетушке.
— Это она?
Женщина на фотографии ничем не походила на ту, что лежала перед нами.
— Да. Совсем непохожа, правда?
— Не совсем.
— Винни здесь нет. Она уже не в этом теле. Та ее часть, что искрилась, смеялась, выражала другие чувства, ее талант играть на пианино, ее чувство юмора — всего этого больше нет. То что осталось — всего лишь оболочка. Редко когда человек, которого ты знала при жизни, после смерти выглядит так же.
— Ох. Но разве не накладывают для этого макияж и другие вещи?
— Сейчас существует целая отрасль, люди в которой занимаются тем, что заставляют трупы выглядеть так же, как и люди, не зависимо от того, как они умерли. Ты не поверишь, на скольких похоронах я присутствовала, и почти на всех люди бормотали про то, как замечательно выглядит тело, хотя это было совсем не так. Мне всегда хотелось заорать и встряхнуть людей за такие дела.
Тетушка положила ладонь на щеку Винни.
— Потрогай ее.
Я сделала шаг назад. Это было неправильно.
— Я не…
— Тебе придется иметь дело с многими умирающими людьми. Тебе надо почувствовать, на что похожа смерть. Потрогай ее.
Тетушка аккуратно положила мою руку на руку Винни, внимательно наблюдая за выражением моего лица.
— На что она похожа?
— На смерть?
— Точно. Ничего не осталось. Вот, чем мы занимаемся, Меридиан. Я помогла ей перейти. Ее встретили муж и родители, а также целые толпы домашних и крупных животных, ведь она постоянно подбирала бездомных. От нее ничего не осталось, потому что она использовала свое тело во время жизни. Это то завершение, на которое мы все надеемся, и о котором умоляем. Но не всем так везет…
Я преодолела дрожь. Винни была похожа на человека, но в то же время другая.
— Вскоре окажется, что ты поддерживаешь людей, когда они умирают. Это дар для них, но это также и дар для тебя. Как Фенестры, мы каждый день помним о том, что важно для этого мира.
— Я поняла.
— Уверена?
— Да. Теперь я лучше все поняла.
— Хорошо. Пойдем съедим по куску пирога перед уходом. Шейла готовит потрясающие хрустящие штучки с замороженными фруктами.
Тетушка обняла меня и хихикнула: — Я очень неравнодушна к её крему из ревеня.
