Лиза Хендрикс - Бессмертный воин

Она уловила, что голоса в зале изменились, и оставила иголку воткнутой в глазу человечка.

— Это голос Джеффри?

Хадвиза подняла голову, прислушиваясь, затем поднялась и подошла к двери, чтобы проверить.

— Да, миледи. Он и Освальд внизу. Я только не вижу сэра Ари.

— Мне нужен Джеф. Скажи ему принести мне брачный контракт.

В какой — то момент к ней вернулся здравый смысл, и она вспомнила о том, что ей, чёрт возьми, следует узнать содержимое того, что она подписала. К сожалению это произошло уже после того, как Ари забрал оруженосцев и уехал, и она была вынуждена коротать день с этой пыткой — вышиванием. Её и без того не бесконечное терпение почти лопнуло, и угрожало закончиться окончательно в ожидании выполнения её поручения Хадвизой. Она схватила иглу и воткнула её пониже, прямо в то место, где сходились ноги человечка. Так — то лучше.

Вскоре появился Джеффри с документами и с жалкой улыбкой на губах, которая совсем потухла, когда он встретился с ней взглядом. Полным негодования.

— Сэр Ари предположил, что вы к этому моменту уже будете готовы просмотреть контракт. Хотите ли вы, чтобы я оставил вас одну или мне прочитать его вслух?

— Прочтите его. Я не в том настроении, чтобы разбирать твой подчерк.

— Как пожелаете, миледи, — он подошел к окну, где света было больше. — В начале контракта немного говорится о власти. Божьей и королевской. В общем, то, что пишут всегда. Думаю, вы желаете, чтобы я сразу перешел к сути, — он ждал её кивка.

— Дайте посмотреть, что ж… А, вот тут. Тем самым я, Иво, барон Олнвика, собственной властью и согласно законам, передаю вам, моей жене Алейде, согласно этому документу, всё в пределах деревни Чаттон. И тут далее, миледи, перечисление — от земель и людей до голубей в голубятне и пчёл в ульях. Я передаю ей в деревне Хаутон 5 оксгангов[34] земли, которыми она может распоряжаться по собственному желанию, за исключением сада, также я отдаю ей мельницу и прядильню со всем доходом от неё. И я отдаю ей поместье, называемое Олнвик, пастбища Свинлес и его угодья. Всё перечисленное я отдаю ей в вечное пользование, чтобы она могла этим управлять, продавать, отдавать или сделать с этим имуществом всё, что ей пожелается, при условии соблюдения верности вассала своему господину…

Там было ещё много чего, в том числе и то, что она наследовала треть его состояния, но Алейда уже не слушала это. В какой— то момент, когда речь пошла о голубях и пчёлах, её руки начали дрожать. К тому времени, когда Джеффри начал перечислять имена подписавшихся под контрактом, они дрожали настолько, что ей пришлось сжать ими свою юбку, чтобы не начать махать ими будто крыльями.

— Он отдает мне всё это? — спросила она, когда Джеф окончил чтение, и она весьма удивилась, когда поняла что её голос не дрожал так же как её тело.

— Да, миледи, всё это. В первый вечер, когда вы пошли наверх, он пересмотрел счета и сказал, что желает, чтобы всё это принадлежало вам. Я записал то, что он сказал.

Алейда попыталась осознать всё это. Одного маленького поместья было бы уже достаточно, это было половиной рыцарского имущества, но замок и бóльшая часть доходов от всего остального, да ещё все земли прилегающие к нему. Даже брачный контракт, что подготовил её дед, не обеспечил бы её настолько. Теперь у неё были деньги и собственность, были права. И всё благодаря мужу, которого она практически не знала, с которым она боролась на каждом шагу, и который уехал рано утром, оставив её на целый день, тем самым оскорбив её. И что же ей теперь было с ним делать?

Но как бы то ни было, у неё были более неотложные проблемы.

— Я так глупо вела себя вчера вечером, Джеффри. У меня нет необходимых свидетелей.

— Освальд с остальными были в зале, когда лорд Иво приказал написать мне это, миледи, — сказал Джеффри. — Они слышали то, что он сказал. Они всё это слышали и могут свидетельствовать, даже не читая этого документа.

— Тем не менее, я хочу, чтобы вы прочли вслух это за ужином для всех, чтобы они это услышали. Это защитит меня, даже, если я немного и опоздала с этим.

— Прекрасно, миледи. Я прослежу, чтобы Уатт и Эдрик были в зале с Освальдом, чтобы подтвердить свои подписи.

— Прекрасно. Оставьте мне бумаги и идите. Я желаю сама перечитать их.

Джеффри ушел и Алейда пошла в угол, где сидела Беата, подшивая платье и усмехаясь про себя.

— Ты как — то непривычно молчалива, старушка. Давай же, говори, пока тебя не разорвало.

— Мне нечего сказать, миледи.

— А у меня свиные уши. Принеси мне вощёную дощечку.

— Как скажете, миледи, — Беата оторвала нить и протянула ей платье, чтобы посмотреть что получилось. — Как скажете.

Все взоры обратились к Иво, как только они с Брандом вошли в зал. Половина всех присутствующих задавалась тем же вопросом, что и стража рано утром, вопросом, на который он теперь должен был ответить Алейде. У большинства даже был приоткрыт рот, как и у Уатта, несомненно. Суровый взгляд Иво заставил их вернуться к своим делам

— Я не вижу её, — сказал Бранд, снимая ворона со своего плеча и аккуратно сажая на жёрдочку. Они заметили, что он бережет свое крыло, и предположили, что на него напала сова или ястреб. — Возможно, твои страстные ласки убедили её все — таки уйти в монастырь.

Иво окинул взглядом зал.

— Она должно быть наверху.

— Это плохой знак, — проворчал Бранд.

— О чём это ты?

— Ты теряешь чувство юмора из — за женщины. Из — за своей жены.

— Хм? — Иво потребовалась минута, чтобы понять о чём говорит Бранд. — О. Страстные ласки. Женский монастырь. Очень смешно. Ха, ха, ха.

Посмеиваясь, Бранд так хлопнул Иво по плечу, что у того клацнули зубы.

— Давай, давай. Найти свою леди, и произнеси ту речь, что ты репетировал в своей голове по дороге домой. Я же пока поищу себе эля и место где можно прочесть доклад, что написал твой оруженосец, — Марк похлопал себя по месту, где в мешочке висело последнее письмо Ари. — Он собирался продемонстрировать тебе, что наконец — то научился красиво писать.

— Я уже слышал всё это. Скажи мне если найдешь что — то новое, — сказал Иво. Когда же Бранд прокричал, что хочет эля, он направился вверх по лестнице, снимая на ходу плащ.

Бранд был прав. Иво перебирал в голове различные объяснения своего отсутствия, но не нашел ни одного, способного достаточно внятно объяснить тот факт, что ему необходимо уезжать каждое утро на рассвете. Он не представлял, как сказать ей об этом, так же как не смог накануне ночью во время любовных игр сказать ей о том, что уедет до восхода солнца. Ему не стоило приезжать в Олнвик, не стоило жениться на Алейде, не стоило совершать это безумие, но он был здесь, и у него не было сил заставить себя уехать отсюда пока воля богов или магия Квен не заставят его сделать это. Но ему придётся ей что — то сказать.