Алексей Кав - Вера
— Тем более, что она сама сейчас произнесет тост! И выпьет!
— Мне пожалуй пора! — резко встала Вера. — Зря я сюда пришла!
— Но ведь ты только, что пришла! — голос Виталика прозвучал слишком громко. Теперь уже все смолкли и обернулись к ним. Вера смутилась. Виталик продолжал. — Что тебе не нравится?! Ты даже подарок свой не подарила?! Что не так?
В комнате повисла мертвая тишина. Вера увидела, как загорелись глаза Люды.
— Может ее компания не устраивает?! — словно бы про себя, но достаточно громко сказала Люда.
— Да! Нехорошо! — прогудел Бидон. — То не пьет, то убегает! Нельзя так!
— Точно! Нельзя! — поддакнул Севка, но тут же получил тычок от Маруси и умолк.
— Я… — еще больше смутилась Вера. — Компания хорошая… просто я… мне нужно идти!.. А подарок! Вот! Возьми этот скромный подарок и будь счастлив!
Она протянула Виталику сверток. Тот взял его, не церемонясь разодрал красивую упаковку. Под ней оказалась большая толстая книга. «Закон божий». Виталик криво усмехнулся. Вера не узнавала его.
— Этого можно было ожидать! — проговорил он. Язык его слегка заплетался, глаза лихорадочно блестели. Он прочитал название книги и показал ее всем. — Закон Божий! Хочешь и из меня сделать такого же чокнутого?!
— Нет! — испуганно воскликнула Вера. — Я просто хотела… я…
— Твоя чертова религия для тебя важнее, чем я! — не дал ей договорить Виталик. С каждым словом он распалялся все больше. — Ты даже на моем дне рожденье не хочешь остаться! Как же! Мы слишком мелки для тебя! Слишком грешны! Да, мы пьем во время поста! Да, мы жрем во время поста! И что же теперь?! Мы не люди после этого? За это нас нужно презирать?! Бежать от нас?!
— Нет! Конечно нет! — В груди Веры разрасталась пустота. Она задрожала от обиды! Что он такое говорит?!
— Ты даже выпить за меня не захотела! Одну маленькую рюмочку! За мое здоровье! Ты зло оставила! — Виталик ткнул пальцем в рюмку Веры. Рюмка жалобно звякнула, вино расплескалось по скатерти. Лицо Виталика перекосилось от боли и зла. — Ну и иди к своим святошам! К своим храмовым мальчикам… Пусть они тебя…
Вера вспыхнула. Раскрыла рот, словно под дых ударили.
— И книга мне твоя дурацкая не нужна! — прокричал Виталик.
С этими словами он отбросил книгу в сторону. Жалобно зашелестев листами, она ударилась о стену и упала на пол. Вера вздрогнула, словно пощечину отвесили, вспыхнула. В глазах защипало, она вскинула голову, чтобы не пролить слезы. Губы задрожали. Не расплакаться! Только не расплакаться! Они не увидят мою слабость! Тут же наткнулась на торжествующий взгляд Люды. Только не при ней!
Она всхлипнула и выбежала из комнаты. Виталик провожал ее мутным взглядом. Гости молчали. Виталика трясло, наконец прорвалось все, что копил уже долго. Вот только не так хотел это сказать. Совсем не так. Он поглядел на книгу сиротливо лежащую на полу, дернулся было в прихожую, но махнул рукой. Вместо этого он схватил фужер для сока, рванул ближайшую раскупоренную бутылку водки и налил его до краев. Потом оглядел стол:
— Чего притихли! Празднуйте! Я же угощаю! — и выпил фужер до дна…
Вера выскочила из квартиры Виталика, словно за ней гнались все бесы преисподней. Ступеньки замелькали под ногами. Грохнула дверь подъезда, и Вера вылетела на улицу. Мелькнули испуганные лица, от нее шарахнулись две бабушки мирно беседовавшие у подъезда. Вера бежала быстро, как только могла. Слезы прорвали запруду ресниц, облегченно текли по щекам, срывались на снег. Вера до боли прикусила губу, чтобы рыдания не вырвались наружу. Нет! Они недостойны моих слез! Он не достоин!
Она вспомнила, как долго выбирала подарок, как аккуратно подписывала добрые слова, как бережно заворачивала в упаковку. Мечтала — вот он прочитает ее слова, прочтет книгу… И изменит свое мнение о христианстве. Удивиться, как удивилась в свое время она — а ведь это совсем не то, что мне казалось! Это гораздо добрее, светлее и душевнее, чем я представлял…
И может быть, прочитав эту книгу, он станет лучше понимать ее…
И вот через каких-нибудь несколько часов эта книга летит в стену, жалобно шелестя страницами. Он даже не заглянул внутрь. Вот так он хочет понимать ее!
Рыдание рвали горло, легкие жгло, словно вдохнула тысячу мелких колючих угольков. Вера поняла, что по-прежнему бежит во всю прыть подальше от его дома, подальше от обиды, от зла земного. Бежит неизвестно куда. Она остановилась, отдышалась. Достала из сумочки платочек и вытерла лицо.
Глаза тут же вновь наполнились влагой, запруда ресниц не выдержала, и мокрая дорожка легла по левой щеке. Успокойся, Вера! Не стоит реветь посреди улицы. Не стоит! Она вытерлась еще раз, пару раз порывисто вздохнула. Успокойся! Достала зеркальце и взглянула на себя.
На кого ты похожа! Хорошо, что не пользуешься тушью, сейчас бы все расплылось. А так, вытерлась и все. Она еще раз промокнула платочком уголки глаз, вытерла опухший нос. Так-то лучше…
Она огляделась. Куда это я забежала? Из-за деревьев виднелся ДК, где они впервые танцевали. Совсем рядом то место где они встречали закат… Вместе с Виталиком…
В глазах тут же защипало, опять пришлось вскидывать лицо, утираться платочком. Нет! Я не должна плакать! Я должна безропотно перенести этот удар! Не думать! Не думать о нем! Вот вернусь домой и наплачусь! Не думать! Не думать о нем…
Губы сами собой зашевелились, Вера зашептала слова. Мыслями все еще стояла в комнате Виталика, он швырял ее подарок, кидал оскорбительные слова. И все это в присутствии людей. Они смотрели на нее, глумились. А потом она прислушалась к себе. Она шептала молитву:
— Отец наш небесный! Да святится имя Твое! Да придет царствие Твое! Да будет воля Твоя и на земле, как и на небе! Хлеб наш насущный дай нам на сей день! И прости нам грехи наши, как и мы прощаем согрешившим против нас…
Она твердила молитву, шептала и шептала и это успокоило ее. Страшное событие померкло, отошло на второй план. Оно вернется, Вера знала, что ей еще предстоит осознать это, предстоит впустить к себе в душу понятие того, что даже близкий человек может ударить, даже любящий может нанести удар в спину…
Но сейчас ей нужен был покой. И она получила его, шепча молитву. И не один прохожий в этот вечер удивленно обернулся, провожая взглядом странную красивую девушку, отрешенно бредущую по тротуару и шепчущую что-то под нос.
Она не помнила, как добралась домой. Очнулась, когда за спиной хлопнула дверь, отрезая жестокий внешний мир от уютного мирка квартиры. Она вяло стащила куртку, сбросила сапоги, безразлично пошла к себе в комнату. Сумочка так и осталась лежать на полу, куда ее выронили неуверенные руки. В голове звенела пустота. Пустота и обрывки фраз молитвы…
