Змеи Неба и Пламени - Ребекка Кенни
— Что для тебя является простым удовольствием?
— Полёт на закате. Хороший кусок оленины. Прогулка по пляжу на рассвете. — Он тяжело вздыхает. — Вилар — моя сестра — она любила пляж.
— Не знаю, нравился ли моей матери пляж или нет. Иногда она отправляла меня туда с гувернанткой, несколькими стражниками и несколькими служанками. Иногда она позволяла мне взять с собой пару дочерей местной знати. Но сама никогда не ездила с нами.
Мы оба так долго молчим, что я уверена: он, должно быть, заснул. Но он снова, тяжело вздыхает, от боли и беспокойства. Его движения в гнезде отрывисты, он расстроен. Я слишком хорошо знаю это чувство, когда ты жаждешь сна, а он безжалостно ускользает.
Его вздох даёт мне повод поддаться порочным желаниям, бушующим в теле. Повод позволить себе сделать что-то по-настоящему извращённое.
— Тебе станет легче, если я позволю тебе меня полизать? — тихо спрашиваю я.
Он замирает.
— Это было бы приятным отвлечением от моих мыслей.
— Если я позволю тебе это сделать, ты никому не расскажешь. Ни своим собратьям-драконам, ни кому-либо из пленниц.
— Клянусь костями моего отца.
Мои пальцы нащупывают лоскут юбки, который я сделала для себя. Я задираю его до талии, затем приподнимаю задницу и снимаю нижнее бельё.
— Ну же, — шепчу я.
Звук его огромного тела, грузно передвигающегося по гнезду, почти заставляет меня отказаться от своего согласия. Но когда я поднимаю ноги и раздвигаю бёдра, я слегка провожу кончиками пальцев по своему лону. Оно влажное и тёплое, такое чувствительное, что я громко стону.
— Я что, наступил на тебя? — В голосе дракона слышится ужас.
— Нет, — уверяю я его. — Я издаю такие звуки, когда мне приятно. Многие люди так делают.
— Я слышал, что драконы тоже издают странные звуки во время спаривания. — Его голос доносится из-под моих согнутых коленей, и я слегка вздыхаю, поражённая тем, как быстро он занял позицию. Кроме блеска его жёлтых глаз, я вижу лишь смутные очертания его фигуры в темноте.
— Будь нежен, пожалуйста, будь нежен, — шепчу я. — Без зубов, только языком.
— Только мой язык, — обещает он. Его голос такой низкий, такой глубокий, такой насыщенный тьмой и огнём, что я дрожу в предвкушении. Я сжимаю колени, отводя ноги назад, дрожа. В ожидании.
Его язык скользит по моему клитору, и я схожу с ума. Из горла вырывается резкий крик абсолютного экстаза.
Он отстраняется.
— Это было неправильно?
— Нет, нет, это было идеально. Сделай это снова. Снова и снова. О черт! — Я задыхаюсь, когда его огромный язык ласкает меня. Он раздвоен, боже, он раздвоен и извивается, исследуя половые губы, скользя по моему влагалищу. — Боже, да!.. Попробуй меня, поиграй со мной…
Я дрожу, испытывая более сильное желание, чем когда-либо в жизни. Я дважды занималась сексом с мужчинами: один раз с тихим, прилежным сыном дворянина, которому я могла доверять и который не стал бы хвастаться, и один раз с мужчиной-слугой, приехавшим с юга. Я сожалела о втором случае. И, возможно, я пожалею и об этом, но сейчас я физически и морально не способна передумать. Я слишком сильно хочу получить удовольствие.
Его язык снова отстраняется, и я протестующе хнычу.
— Почему ты остановился? — Внезапная неуверенность сжимает моё сердце. — Я не нравлюсь тебе на вкус?
— Ты самая вкусная из всех, кого я имел удовольствие пробовать, — говорит он. — Но я хотел попросить тебя показать мне ту часть, о которой ты говорила. Тот маленький бугорок, о котором ты упомянула.
— Мой клитор, — шепчу я. — Он здесь. — Я кладу на него палец.
Его язык снова скользит по моему лону, поднимаясь к тому месту, на которое я указала. Его раздвоенный язык водит кончиком одной части по моему клитору, а другой нежно гладит меня.
— О боже, — выдыхаю я.
Его язык исчезает.
— Ты часто упоминаешь бога. Какому богу ты поклоняешься?
— Сейчас определенно не время для религиозных дискуссий.
— Ладно. — Он снова лижет меня, на этот раз быстрее, и я издаю тихий стон. Я сверхчувствительна, вспотела, мучаюсь, жажду оргазма. Он продолжает играть со мной, лижет и гладит, пока мне не начинает казаться, что я схожу с ума, но не могу получить нужное мне давление.
— Войди в меня языком, — умоляю я. — Здесь. Пожалуйста, здесь. Глубже, глубже.
Его язык погружается в мой вход, извиваясь глубоко внутри меня. Я придвигаюсь к нему, хватаюсь за два шипа на его морде и прижимаюсь к его морде. Его язык пульсирует внутри меня, а чешуйчатая губа плотно прижимается к моему клитору, и я кончаю. Это оглушительная кульминация прекрасной песни, и я всхлипываю от захватывающего дух экстаза, пока длинные челюсти дракона прижимаются к моему лону, а его язык скользит внутри меня.
Он низко рычит, и вибрация проникает в моё тело через этот восхитительный язык, вытягивая из оргазма всё удовольствие до последней капли. Я остаюсь почти без чувств, полностью удовлетворённая и беспомощно обмякшая, когда его язык исчезает. Он поднимает голову, и его жёлтые глаза сияют, глядя на меня.
— Я почувствовал, как ты дрожишь внутри. Я ощутил разницу в твоём вкусе, когда ты достигла кульминации, о которой говорила, — оргазма. Тебе стало легче?
— Чувствую себя потрясающе, — бормочу я.
— Роткури сказал, что его женщина хорошо реагирует на облизывание. — В голосе дракона слышится удовлетворение. — Я рад, что нашёл нужное место. Мы будем делать это чаще, чтобы ты была послушной.
Чтобы я была… послушной?
Я вскакиваю на ноги — немного пошатываясь от оргазма и пружинящей поверхности гнезда, — но ярость помогает мне устоять.
— Мы больше не будем это делать. И это не какое-то волшебное заклинание, чтобы сделать меня послушной.
— Но…
— Тебе обязательно нужно было всё испортить, да? Ты не мог позволить мне насладиться моментом, тебе нужно было сказать что-то ужасное и снисходительное. Я никогда больше не позволю тебе попробовать меня на вкус!
Свет из ноздрей дракона усиливается.
— Не понимаю, почему ты злишься.
— Конечно, не понимаешь. Ты же просто дракон.
— Чёрт, ты невыносима, — рычит он и выпускает струю огня в потолок пещеры.
Я вскрикиваю и пригибаюсь в гнезде. Его пламя горячее, чем обычно, я чувствую это по тому, как мгновенно натягивается моя кожа, а камни над головой остаются раскалённо-красными ещё несколько секунд. В этом кровавом свете он выглядит устрашающе, его длинная шея и треугольная голова увенчаны двумя зловещими рогами.
— Чего ты хочешь
