Убеди меня! или Мама для волчонка - Ева Геннадьевна Никольская
Эх, поскорей бы все закончилось и, получив право на опеку, мы бы с сыном (слово-то какое потрясающее!) обработали порезы и отправились наконец спать… до приезда Эсми.
– Прекрасно! – воскликнул варгар, закончив напутственную речь, которая, судя по одобрительной реакции Мики, входила в состав ритуала. – Теперь вы мать и сын. С чем я вас и себя поздравляю!
Волчонок радостно улыбался, я тоже, несмотря на усталость, пребывала в прекрасном настроении, пока не уточнила:
– А себя-то ты с чем поздравляешь? Со снятием ответственности, что ли?
– Наоборот, с приобретением! – победно сверкнул глазами вер.
Тааак… и что бы это значило?
– Объяснись, – потребовала я, забыв про ладонь, которую планировала продезинфицировать.
– Все элементарно: Мика по законам стаи принадлежит мне… как и его мама. Вы оба теперь МОИ! – протягивая мне полотенце, огорошил самый хитрохвостый волколис Аулара.
За что и получил. Сначала полотенцем, потом пуфиком, удачно подвернувшимся под руку, а потом и балконной дверью… которая с грохотом захлопнулась, когда мы оба оказались на улице, где этот наглый волчара и прижал меня к перилам, впившись в губы поцелуем. Охренительным, к слову… потому что я охренела, на время выпав из реальности. Вкус чужой крови вернул меня с небес на землю, и, осознав, что охренел, вообще-то, оборотень, я его укусила. Больно.
– Твою ж… бабушшшку, ведьма! – зашипел Итан, выпуская меня из объятий.
– Не поминай ее всуе, – злорадно заявила я, демонстративно вытирая рот. – Аукнется. И да, вер, – добавила, шагнув к двери. Холодно не было, скорее, наоборот – меня в жар бросало от пережитых эмоций, которые все еще клокотали внутри, заставляя дрожать колени, однако задерживаться на балконе я не стала. Открыв дверь, проговорила, чеканя слова: – Заруби на своем волчьем носу: я – не твоя. И Миккель тоже больше тебе не принадлежит. Он мой ребенок, ясно?
– Яснее некуда, Наденька, – ласковые нотки в голосе рыжеглазого интригана мне совсем не понравились. – И я даже готов с тобой согласиться, но сама посуди: пока Стиг оформляет опекунство, тебе все равно придется месяцок погостить у меня, чтобы родственники Мики убедились в твоей… ммм… благонадежности, – подобрал подходящее слово он. – Иначе ведь могут и до столицы доехать, спасая кровиночку от злобной незнакомки, околдовавшей вожака и похитившей бедного мальчика для своих магических экспериментов. Тебе оно надо?
– Какой же ты все-таки…
– Какой?
– Скользкий, гадкий, вредный, хитрый… – принялась скороговоркой перечислять я.
– Сексуальный.
– …сексуаль… тьфу! – Я исподлобья уставилась на него. – Сволочь ты, Итан-ар. Отборная.
– Вот спасибо! – ничуть не обиделась сволочь. Хороший все-таки из него вышел актер, зря я сомневалась в его способностях. Так отговаривал меня от ритуала, усыпляя бдительность, так старательно изображал понимание и содействие… зараза двуличная! – Вижу, ты меня действительно оценила. В свою очередь, скажу, что ты, Наденька, просто прелесть. И целуешься потрясающе. – Он мечтательно прикрыл глаза, напоминая, что на его бешеный натиск я таки ответила.
Проклятье!
Руки зачесались чем-нибудь еще треснуть этого нахала, но, кроме каменных горгулий, ничего подходящего рядом не оказалось, а они, к сожалению, были намертво прикручены к перилам. Ладно! Не последний раз видимся. Я, так и быть, погощу у варгара… несколько дней вместо месяца… в компании моей бабушки.
Короче, сам напросился!
Глава 11
Мика чувствовал себя неуютно. С одной стороны, он безумно соскучился по району, где прошла вся его жизнь, с другой – последние несколько дней все то, что когда-то было родным, стало смертельно опасным. И хотя Итан-ар уверял в обратном, тревожное ощущение никуда не делось, оно лишь уснуло под сердцем пушистым котенком, готовое в любой момент выпустить острые коготки.
Домой… точнее, не домой, а в гости к новому варгару они приехали на внедорожнике дяди Стига ближе к полудню. Мика напряженно смотрел через окно машины на то, как на дорогу выходят веры: в основном женщины, сидящие дома с детьми, и, собственно, сами дети. Как с любопытством они таращатся на большой черный автомобиль, а некоторые из волчат даже показывают пальцем… мальчику казалось, что на него.
О чем они думают, чего ждут? Зрелищного боя на арене, публичного преклонения вернувшегося Миккеля перед Итан-аром или чего-то другого? Будут ли они его дразнить и избивать, как те городские мальчишки, или, наоборот, пожалеют сиротку, унизив еще сильнее? Сердце Мики испуганно билось, мышцы спины свело от напряжения, но он старался держать лицо, чтобы никто не увидел его переживаний.
У сына бывшего вожака никогда не было друзей – только учителя, прислуга и мама, которую он вслух так не называл. Это было прихотью отца, с которым никто в доме не осмеливался спорить. Сам Якоб звал жену Адой, Мика же должен был говорить Ада-ара и никак иначе. И он говорил, как тут не скажешь? После того как несколько раз отведаешь кнута, резко научишься не произносить слово «мама» во всеуслышание.
Якоб представлялся Миккелю грозным воином, чьи приказы (даже самые странные) должны были исполняться беспрекословно. Не столько из уважения, сколько из желания избежать расправы. Мальчишка год за годом подстраивался под требования отца, постепенно совершенствуясь в этом деле. Поначалу же приходилось стойко терпеть побои, не произнося ни звука, потому что плачь и мольбы варгар считал слабостью, за которую удваивал наказание.
Мать не защищала сына, не просила мужа пощадить его, зато потом, обрабатывая раны Мики, она ласково гладила его по волосам и тихо нашептывала, как сильно они с отцом его любят, и что все это – лишь испытания, которые сделают волчонка сильнее и выносливей. Только так из него вырастит настоящий варгар, способный в будущем занять место непобедимого Якоб-ара. И волчонок верил ей, оправдывая жестокость отца и бездействие матери заботой о себе… ровно до того момента, как Ада-ара попыталась его убить.
Не сражаться на арене до последнего рыка, как это сделала Кайла – дочь прежнего вожака, а глупо и трусливо умереть – разве так должен поступать сын великого варгара? Впрочем, и сражаться Миккелю с Итан-аром тоже не очень-то хотелось, потому что в свои десять лет он прекрасно понимал – это самоубийство, пусть и не такое глупое, как совершила мама.
Сначала он мечтал просто жить, когда чудом выпрыгнул из летящей под откос машины и спрятался в лесу от преследователей, вспоминая уроки выживания, которые вдалбливал в него отец. Хорошо вдалбливал, как выяснилось: даже новый вожак не смог его отыскать, хотя однажды он и его люди проходили от лежки Миккеля совсем близко. Теперь же у мальчика появилась Надя, и защищать он собирался отныне не столько себя, сколько ее, как и положено достойному названному сыну. Защищать ото всех: от Итан-ара, от вампиров и еще бог знает от кого. Здесь или там: в новой, не похожей на прошлую, жизни, где маму можно будет называть мамой, не боясь получить за это по ребрам.
Мама…
Несмотря на то, что ритуал принятия в семью у оборотней был равносилен настоящему кровному родству, Мика все равно чувствовал себя немного предателем. Ады нет всего несколько дней, а он уже выбрал себе новую маму. И дело было не в обиде на прежнюю, чей поступок мальчик никак не мог понять, хотя пытался найти ему оправдание – Миккель просто привык жить по правилам, установленным отцом. Он, как дрессированный щенок, выполнял большинство его команд, забыв о собственных желаниях. Бунтовал же волчонок только в случаях, когда отец обижал Аду. Такого он стерпеть не мог, невзирая на последствия. За что и расплачивался потом, тренируя «силу» и «выносливость» на цепи в подвале.
И даже сейчас, после гибели Якоба, волчонок продолжал слышать в голове его голос, требующий немедленного наказания за то, что он связал свою жизнь с чужачкой. Будь отец жив, он выпорол бы сына публично, а потом еще и запер на пару дней без еды и воды, чтобы глупый неблагодарный щенок раз и навсегда научился уважать своих настоящих родителей.
От подобных мыслей мальчик содрогнулся, и тут же плеча его коснулась прохладная женская рука.
– Не переживай, хороший мой, – наклонившись к нему, шепнула… мама. – Всего пару-тройку дней
