Реверанс со скальпелем в руке (СИ) - Тамара Шатохина
- Сбегайте на кухню и притащите капусты… десяток чистых крупных листьев, только побыстрее, - отослала я еще одного, - штаны сейчас тоже срежу… будешь пока в подштанниках.
- Не нужно, - попросил один из его приятелей, - я сам сейчас - по шву, а потом и зашью… сам. Кто ему потом даст штаны?
Травмированную ногу я приподняла, к гематоме на предплечье пока что приложила холодную мокрую ткань. Остальных отослала – пускай известят там кого нужно.
- Не мерзнешь, голубчик? – заглянула в лихорадочно блестящие черные глаза.
- Нет… уже можно терпеть… больно, но можно. Почему я голубчик?
- Так говорят, когда жалеют. А хочешь, спою тебе песню про голубку? Только она на другом языке, хочешь?
- Хочу… простите меня, мадам. Мне так стыдно! - зажмурил он глаза.
- Слушай тогда… - с облегчением улыбнулась я и негромко запела. У Маритт был не звучный, но вполне приятный голос:
В мой старый сад, ланфрен-ланфра
Лети моя голубка
Там сны висят, ланфрен-ланфра
На всех ветвях… голубка
Ланфрен-ланфра лан-та-ти-та
Там свеж ручей, трава густа…
Постель из ландышей пуста
Лети в мой сад… голубка…
Мы еще поговорили… я считала его пульс, когда вернулся Дешам. Долго же его искали.
- Мари? Что тут у вас?
- Разрыва связок и мягких тканей нет, голень я зафиксировала, - докладывала я, не оборачиваясь. Кожа у парня уже не была такой бледной. Успокаивая, погладила его по волосам – не бойся… он с таким страхом смотрел на Дешама!
- Я практически уверена – незавершенный перелом по типу… - засомневалась я, что меня поймут. Умничать не хотелось. Потом – между нами…
- Просто трещина в кости, мэтр. Пульс нормализовался… сильный мальчик - терпит, хотя ему очень больно сейчас. А в полку есть плотник?
- Плотник есть, - ответил мне не Дешам и я медленно обернулась. А вот и принц… заказывали?
Мужчина лет тридцати, остановившийся в десяти шагах от кровати, производил сильное впечатление – высокий, сильный и очень красивый. Трудно так сразу понять, в чем она - мужская красота? Нос, рот, глаза… все в пределах и будто ничего особенного, а взгляд оторвать трудно. Южный типаж: жаркий, даже знойный – смуглый, чернобровый, черноглазый… Жесткое, волевое лицо и вместе с тем – умное. Или лучше сказать – интеллектуальное? К поясу пристегнуто холодное оружие… как там его? Не шпага - пошире. Высокие сапоги, светлые штаны, темно-коричневый мундир с желтым жилетом, белыми отворотами и золотистыми эполетами - красивая форма. А головного убора нет, как и парика – вороные кудри. Как у меня, только совсем короткие.
Наверное, я засмотрелась… потерялась от неожиданности, потому что он терпеливо повторил вопрос:
- Так зачем вам плотник, мадам?
- Простите, неожиданно… Маритт, вдова дю Белли, урожденная Лантаньяк, - встала я с краешка кровати и чуть присела.
- Полковник де ла Морльер. Так что там с плотником? – не терпелось ему.
- Нужно вырезать колодку по форме ноги - лубок. Чтобы зафиксировать и стопу тоже, обездвижить ногу ниже колена полностью. А… вопрос, по которому к вам подходил мсье Дешам, решен?
- Да, - спокойно подтвердил он и подошел к изголовью кровати, став рядом со мной. Взглянул в лицо солдату, коротко спросил:
- Имя?
- Солдат 2-го класса, Ланс Журэ!
- Ротного известили?
- Да, мсье полковник, - белел парень, пытаясь встать.
- Лежать, - рыкнула я, принюхиваясь заодно. Полковник пах лошадьми, липовым саше и кофе. Много, много липового саше, будто им в сплошную была переложена вся его одежда. Я сама пользовалась такими же, сама сушила липовый цвет, помогая Алэйн и зашивала его в тонкую ткань, чтобы проложить потом между одеждой. А вот кофе… где-то тут у них есть и кофе.
Хотя принюхивалась я зря – он прибыл только через сутки... Да и просто не мог – по ощущениям.
- Слушай врачей, сейчас они твое начальство. Приятно было познакомиться, мадам…? - развернулся он на выход, даже не взглянув на меня.
- Дю Белли, - машинально присела я, изображая книксен и уже не понимая – как мне могла понравиться эта заносчивая скотина? Вот так дал понять, что даже не собирается запоминать мое имя. Заносчивый скот.
Мы все смотрели ему вслед, пока он шел к выходу. Уже опуская кусок парусины, выполняющий функцию двери, полковник обернулся и мельком взглянул мне в лицо. И я как-то сразу поняла – знает…
Взгляд не был ни торжествующим, ни насмешливым. И с какого я вообще решила, что только так…? Но он знал, это точно. Хороший командир всегда знает, что происходит в его заведовании. И этот тоже. Откуда – не так и важно. Ничего… и это переживу.
- Мари?
- Я посижу здесь еще немного, - заторможено ответила я. Куда-то делись все силы и захотелось прилечь, полежать.
- Зачем? Сейчас подойдет плотник… На свету объясните ему что к чему.
- Обязательно, а пока буду следить, чтобы повязка не слишком пережала ногу. Дешам, - спросила я, прямо глядя ему в глаза: - Опий… конопля, маковое молочко… чем вы снимаете боль при тяжелых ранениях или операциях?
- Опий, Мари, водный раствор.
И я заплакала… И отвела его руку, когда захотел утешить. Или пожалеть, как я этого мальчика.
- Простите – понервничала... И понимаю, насколько мне повезло с вами. Не иначе – Господь привел… Вы удивительный человек, мсье Дешам, - лились бесконечные слезы, - я уж готовилась услышать про оглушающий удар в висок, или пережатие сонной артерии. Или вообще… безо всего.
- Далеко на востоке у меня остался друг, - задумчиво говорил он, пробуя заодно – нет ли жара у глупого Ланса: - Как тебя угораздило, солдат?
- Мадам… - просительно прошептал тот и крепко зажмурил глаза.
- Чего уж теперь, голубчик? – грустно улыбнулась я, - наверное, уже все знают. Он подглядывал, как я моюсь, доктор, сидел на дубе. Я завизжала.
- Я сам его срублю… только вот встану, - бормотал покрасневший мальчишка, не открывая глаз: - Простите меня, мне так жаль… или нет. Стыдно.
