Усадьба леди Анны - Полина Ром
Правда, ее дальнейшие вопросы несколько насторожили падре Амбросио.
– Святой отец, я знаю, что во Франкии вера отличается от истинной. И хотя бракосочетание произойдет здесь, но ведь там, когда мы с мужем приплывем в Парижель, там будет проведен другой обряд. Или я неправильно поняла?
-- Ты все поняла правильно, дочь моя, – осторожно ответил её личный духовник.
-- А входит ли в мой брачный контракт личный духовник?
-- К сожалению, дитя мое, -- вмешался падре Амбросио, – тут мы были бессильны. Дела мирские, Анна, иногда требуют от нас принятия таких тяжелых решений… -- он перекрестился и продолжил: -- Надеюсь, ты употребишь все влияние на своего мужа на благое дело и сможешь отстоять присутствие в твоей свите падре Силино.
-- Церковь допускает этот брак, но… Вдруг будет возражать мой будущий муж? Я так боюсь погубить свою душу, и меня страшит неизвестность. Падре Силино, я счастлива буду, если герцог позволит вам остаться со мной! Но… что делать, если он откажет мне?! – голос ее удачно дрогнул, Анна даже заломила руки, безнадежно пытаясь выжать из себя слезу.
Падре Амбросио нахмурился и сообщил:
-- Дитя мое, скоро ты узнаешь, в чем состоит для женщины суть брака, и поймешь свою власть над мужем… Пока же, поверь мне, беспокоиться рано. Ты умна и молода, у тебя есть все шансы на удачное решение этого вопроса в пользу отца Силино.
Сам же отец Силино все это время внимательно разглядывал свою новую духовную дочь, и взгляд этот Анне очень не нравился. Было в нем что-то мрачное и фанатичное.
«Первое, о чем попрошу мужа, выгнать священника к чертям!» - Анна даже сама не заметила, как начала думать о герцоге, как об избавителе от всей этой житейской накипи.
-- А сейчас, дочь моя, расскажи, как тебе гостится под кровом монастыря…
Глава 16
-- Я недоволен вами, аббатиса! Крайне недоволен! – ноздри падре Мигелио раздувались от злости, но слова он выбирал тщательно и аккуратно.
Настоятельница монастыря святой мученицы Бенедиктины, мать Аннабель, хмурилась, но молчала. А падре продолжал давить на неё:
-- Мало того, что брак этот благословлен лично папой Климентом, мало того, что его величество доволен этой небольшой уступкой, что оказала ему святая наша Матерь Церковь, и обещал за это хорошие преференции, так еще и кардинал Ангольстерио заинтересован лично! Вы, сестра Аннабель, ухитрились вызвать гнев не только мой! Что за игрища устраиваете вы за спиной кардинала?!
-- Падре Мигелио, только боязнь дать пропасть душе этой юной девы, позволить погрязнуть ей в грехах и…
Слушать благоглупости падре не собирался, так разговаривать о грехах и попечении слабых мира сего он прекрасно умел и сам. Сейчас аббатиса, желая выкружить из ситуации кое-что для себя лично, переступила порог дозволенного. Падре Мигелио давно подозревал, что бенедектинки слишком уж заботятся о глубине своего кошелька, иногда – во вред некоторым политическим решениям. Лично для него, для падре Мигелио этот брак обещал следующую ступеньку в церковной иерархии. Падре собирался сменить обычную сутану на епископскую дзимарру*. А что сейчас?!
«Старуха,– он зло покосился на аббатису, – совсем заморила девицу! До бракосочетания осталось чуть больше двадцати дней, а та валяется с непонятно болезнью, и даже лекаря к ней не допускают… Устав монастыря этим дурам не велит… прости, Господи, раба своего за гнев! Дней через десять прибудет герцог, что мы ему предъявим? Больную невесту? Не дай Бог, конечно, но если маркиза не встанет совсем?!» Приговор падре был быстр и суров:
-- Внебрачная дочь епископа Терского не такая важная персона, чтобы служить при особе будущей герцогини.
-- Падре! – мать настоятельница вскинула взор на святого отца, собираясь возражать, но замолкла на полуслове – страшно стало. Падре был бледен от злости и раздражения. Лучше уж подождать и пристроить даму в другое место. Кроме того, аббатиса не понимала, откуда падре известны детали, и сочла за благо затихнуть на время. Кто знает, которая из сестер доносит ему во время исповеди?
-- Вы думали, мать Аннабель, что ваши мелкие интриги неведомы мне? В моей власти сослать вас на покаяние так далеко…
Аббатисса побледнела и перекрестилась. Пусть не сам лично он сможет это, но падре Мигелио состоял при особе кардинала Ангольстерио и в реальности обладал большой властью.
Уезжая из монастыря, падре был почти доволен: маркизу перевели в гостевую комнату, большие окна которой выходили в солнечный сад. Ей вернули горничную, и мать настоятельница побожилась, что отныне сама будет проверять блюда, которые ставят гостье на стол:
-- Если вы считает это разумным, святой отец, все будет по воле вашей!
-- И пусть с ней занимается франкийским сестра Ренельда.
Мать настоятельница замялась:
-- Я готова выполнить ваш приказ, падре Мигелио, но не забыли ли вы, что сестра Ренельда, прежде, чем попасть сюда…
-- Что? – несколько ехидно спросил падре. – Не забыл ли я, что эта великосветская шлюха, да простит меня Господь, – тут же благочестиво перекрестился он, -- попала сюда волей дофина? Нет, не забыл.
-- Как скажете, падре Мигелио, – аббатиса смиренно потупилась, и падре, смягченный ее покорностью, немного пояснил:
-- Маркизе предстоит жить с герцогом, так что уроки сестры Ренельды лишними не будут. Пусть духовный наставник твердит, о плотских грехах, а молодой муж требует своё. Чем меньше мира в таких семьях, тем лучше для нас, сестра Аннабель. Мы вынуждены допускать такие браки по соображениям политики, но духовная жизнь этих пар не должна выходить из-под нашего контроля.
Сообщать аббатисе, что падре Амбросио за самоуправство отправлен служить на окраину Эспании, а вести воскресные службы будет теперь ставленник кардинала Ангольстерио, святой отец не стал. Он собирался лично навестить маркизу через неделю и познакомить ее с новым духовным отцом, назначенным его преосвященством. Сейчас, покинув монастырь и отправляясь с докладом, сидя
