Путешествие в Силенвиль (СИ) - Арвен Лина

— Как что? Я хочу узнать, что творится в комнате. Меня что-то не прельщает оставлять тех двоих наедине.

— Но там звукоизоляция!

— Для того чтобы смотреть, не нужны уши, — фыркнул наглый вор и, полностью выйдя на улицу, прикрыл за собой окно.

Я осталась одна. Повторять подвиг парня меня что-то не тянуло, и я решила, чтобы хоть как-то себя развлечь, зажечь свечи в прихожей. Я не хотела случайно сломать в впотьмах ногу, споткнувшись о половицу. В комнате было прохладно, я, кое-как заставив гореть первую свечку, осторожно, моля Богиню, чтобы та не погасла, открыла дверь в прихожую, как вдруг…

Вдруг дверь комнаты Поли с грохотом раскрывается, и за порог кубарем вылетает Риэл.

— Я сказал не мешать мне! Что непонятного! — слышу я недовольный голос Дамира.

— А я и не мешал… — вор тяжело поднялся, небрежно отряхиваясь от пыли. — Кому я нафиг мешал? Ты сделал из мухи слона!

— Подглядывание не делает тебе чести…

— А раздевать Полю делает?

— И ревность, кстати, тоже… — усмехнулся колдун и закрыл дверь в комнату, оставшись с нами в прихожей. — Ты считаешь, что я смогу вылечить ее сквозь одежду?

Я стояла на пороге, осторожно прикрыв ладонью свечку, чтобы та не погасла, пока я наблюдаю за небольшой сценкой. Так я и знала, что план Риэла провалится. Никогда ему не быть шпионом

— Отлично! Хорошо, ты своего добился! Я ухожу!

— Риэл, ты куда? — я посторонилась, пропуская вора к заветному окну.

— К оружейнику, — мрачно буркнул вор, войдя в комнату. — Этот колдунишка зверски изуродовал мою Молли!

— Он издевался над твоей девушкой?! — поразилась я.

— Если бы… — вор, сняв с пояса, с потаенной нежностью погладил опаленный, не разваливающийся на одном добром слове арбалет. — Пойдем к лекарю Молли… Тебя вылечат, и ты будешь как новенькая…

— Ты ее еще на погост отнеси и заупокойную прочитай, — фыркнул Дамир, не страдающий муками совести. Он открыл дверь в комнату к Поле и насмешливо выкрикнул прямо с порога. — Это развалюху никто больше не спасет за такой короткий срок… И сейчас поздно. Думаешь, что специально для тебя откроют лавку и обслужат по первому разряду?

— Какой ты догадливый, — подозрительно усмехнувшись, Риэл исчез в окне.

Подул сильный порыв ветра, и моя многострадальная свечка вмиг погасла. Я вздохнула. И что мне теперь прикажете одной делать?

Плотно закрыв ставни, я снова зажгла ее и поставила на подоконник, немного понаблюдав за ровным пламенем…

Ладно, спущусь в зал. Мне в голову пришли еще пара интересных историй про наивного и доверчивого «брата».

Дамир

Поставив «Полог тишины» на комнату, я повернулся к племяннице. Поля полуголая сидела на кровати, смущенно прикрываясь руками. Ее щеки предательски алели, а сама она прятала взгляд, ни в какую не желая посмотреть на меня.

— Я знаю, что ты скажешь, — прошептала она, внимательно разглядывая белую простыню. Я неспешно подошел к ней и сел рядом. — Почему я раньше не сказала, почему до последнего терпела боль? Я просто не смогла признаться. Я всегда старалась сама решать возникшие трудности, без чьей либо помощи, а тут… Мне просто было стыдно. Да еще я очень хорошо знаю тебя, дядя. Если бы я сразу на духу выложила все, ты бы ни за что на свете не стал бы спасать Шона, прежде чем не убедился бы, что моему здоровью больше ничего не угрожает. Мы могли бы неделями сидеть в замке, прежде чем ты соизволил бы меня отпустить… А времени мало… очень мало.

Я вздохнул. Переубеждать девушку не имеет смысла — ведь она сказала чистую правду. Да, для меня важнее безопасность Поли, чем какой-то сомнительный юнец. Видимо, она и вправду слишком хорошо меня изучила. Вот бы и Эрика хоть каплю ума и соображалки крестницы — а то навязчивая принцесса уже надоела со своим упрямством и закрыванием глаз на очевидные вещи. Но своей выходкой Поля меня изрядно напугала. Я уже очень жалел о том, что раньше не просканировал ауру девушки, держа свое обещание не вмешиваться, пока меня не попросят. В этот раз пресловутая этика целителей сыграла со мной злую шутку — я чуть собственным бездействием не отправил в могилу первенца Фила. Лучший друг точно никогда не простил бы мне ее смерть.

В эффекте Риатондерии я разбираюсь хорошо, понимаю, как соединить два свойства вместе, как разъединить — все-таки это основы любого опыта. До узкого специалиста, конечно, не дотягиваю, но сейчас под рукой у нас не было хотя бы одного риатондеринца. Так что буду действовать по старинке, опираясь на собственные чувства и знания.

Я внимательно посмотрел на неподвижно сидящую, сутулившуюся девушку, у которой на предплечье, мерцающей золотой спиралью тянулась метка. Мои руки впервые за много лет задрожали. Мое сердце замирало в страхе при мысли, что своими действиями я могу причинить вред близкому человеку. Нет, если бы на месте Поли оказался любой другой человек, я бы без промедления провел разъединение, но здесь я начал сомневаться в собственных силах. Я для начала решил досконально просканировать внутренним взором предплечье, чтобы хоть как-то себя успокоить, но это только усугубило положение. Теперь ноющее чувство беспокойства переросло в сильный страх — этот артефакт крепко сплелся с нитями жизни крестницы, если у меня дрогнет рука, я запросто могу убить ее.

Да что это со мной? Мои руки тряслись, а разум уже просчитывал последствия неумелой операции. Даже когда я проводил сложнейшие операции, где пациент был уже на грани смерти, нет, когда его душа уже была в чертогах Богини, мои руки с легкостью спасали жизнь. А тут…

Вдруг затянувшее молчание прервала крестница. Она, немного ежась от холода и неловко прикрывая руками грудь, слегка улыбнувшись, посмотрела на меня:

— Дядя…

— Что?

— А ты знаешь, почему реликвию называют «Слезы Элисень»?

— А есть разница? — я пожал плечами, собирая волю в кулак. Надо успокоиться и подумать о чем-нибудь приятном. Шоколад, горящий рыцарь, мурчащий Ларсик, устроившийся на коленях. Нет, что-то не очень помогает. — У этих фанатиков все названия с причудами, не говоря об их обрядах. Настоящие мазохисты… А их устав? Это самая страшная книга прочитанная мной за всю жизнь. А я, между прочим, для расширения кругозора читал книги из серии «Чернокнижник. Любовь к трупам, кровавым ритуалам, и геноциду. Полный курс для чайников». А у чернокнижников, что не страница, то извращенная пытка и намеки на некрофилию.

Поля усмехнулась, слабо поверив моей рецензии на прочитанный устав. Это книга и вправду привела меня в ужас, легче перечислить, что можно делать жрецу, чем попытаться объяснить, что ему не разрешается. Кстати, как я понял, думать священнослужителю тоже не желательно. Какой из меня получается плохой жрец — не прошло и два дня, как я уже нарушил с полсотни правил.

— Шон рассказывал мне об одном древнем предании.

… Однажды, Богиня Элисень заскучала на небесах и решила посетить наш мир смертных. Но как только ее нога ступила на землю, она узрела страдания, смерть и переживания народа. Ее взору открылись кровопролитные войны, наводнения, пожары, оползни, губившие на своем пути все живое… Слезы упали из глаз Прекрасной Богини. Она так сильно переживала несчастья народа, что проходящий мимо босоногий мальчуган спросил, почему она плачет. «Почему вы не боитесь жить в таком ужасном мире? — со слезами на глазах спросила Пресветлая, — Не легче сразу умереть, чтобы не видеть войны, смерть и страдания?» Мальчик задумавшись, пожал плечами: «Вот если бы люди умели видеть будущее, то не совершали бы ошибок» Прониклась словами мальчика Богиня и, улыбнувшись, решила даровать ему свою милость. Она собрала свои упавшие слезы в красивейший кристалл и дала его в руки ребенку со словами: «Теперь все в твоих руках».

Стоит сказать, что после этот мальчуган вернул в страны мир, создал веру в Великую Богиню Элисень и стал первым Хранителем реликвии. Богиня даровала свои слезы, наполненные ее состраданием и любовью, чтобы человечество могло само вершить свою судьбу, дала решимость и уверенность в своих силах, чтобы совершать подвиги, предвидя, к чему это может привести. Говорят, что те, кто владеет кристаллом, видят будущее и чувствуют боль и страдания людей, как свои собственные. Жрецы считали, что реликвия может предотвращать ужасные события и дарить людям счастливый мир. Раньше я наивно предполагала, что это предание — глупость, но сейчас…