Клеймо Солнца (СИ) - Анна Пауль

Края отражения размываются, вода идёт кругами, будто кто-то бросил в неё камень, а затем замирает. Из толщи на меня смотрит бледное лицо, окаймлённое спутанными чёрными волосами. Оно точно принадлежит не мне.

Тёмное, в серых пятнах, лицо частично покрыто чешуёй, а жёлтые глаза хищно прищурены. Глаза ярко горят красными отблесками. Чудовище скалится. Из толщи воды оно приближается к поверхности, будто это не отражение вовсе. Ещё мгновение — и существо поднимется над водной гладью.

Я в ужасе отползаю, закрывая ладонями рот, хотя крик так и не вырывается из горла. Моя рука соскальзывает с мокрого ствола. Я почти падаю в озеро, но в последнюю секунду хватаюсь за крепкий сук, вскакиваю и бегу прочь, спотыкаясь и рискуя оказаться под водой. Когда ступаю на твёрдую землю, то с замиранием сердца оборачиваюсь: чудища нет, но по воде расходятся круги.

Я едва дышу. Чувствую, как моё сердце громко и трусливо бьётся в груди. Крик, застрявший в горле, не найдя выхода, теперь превращается в удушающий ком. Высохшая листва и переспевшие ягоды! Какая туча понесла меня в Дикие земли?!

Ругательства звучат в моей голове слишком громко. Я гоню их прочь и бегу наугад, словно пытаясь спрятаться от собственного страха. Тело едва ли слушается меня. Я постоянно спотыкаюсь, хватаясь за ветви деревьев. На мгновение руку обдаёт холодом, и я поспешно отдергиваю её: деревья словно полумёртвые. Это не пустышки, ведь я ощущаю сознание этих исполинов, но оно совсем другое, не похожее на наши дружелюбные леса.

— Габи?

Я резко останавливаюсь, едва не падая, и не сдерживаю крика:

— Ты напугала меня!

Упираюсь руками в колени. Сердце до сих пор гулко стучит от ужаса, но я рада, что Нона рядом. Мы долго молчим, вглядываясь в пустоту и прислушиваясь к неестественной тишине Диких земель. По моей спине вновь бежит холодок, как в самом начале, но дыхание выравнивается.

— Я не хотела, чтобы так произошло, — первой признаётся подруга.

— Тогда тебе стоило ко мне прислушиваться, — упрекаю её как можно мягче.

— Возможно, — соглашается она. — Но тогда я бы не знала правды.

Я выпрямляюсь и спрашиваю с нескрываемым раздражением:

— По-твоему, ты живёшь во лжи? То, что на планете остались дома и вещи тальпов, не значит, что тебя обманывают. Наоборот. Ближние не скрывают того, что в прошлом люди жили иначе. Не просто не скрывают! Нам с самого детства рассказывали, как жили предки.

Нона никак не меняется в лице.

— Тогда почему бы не пользоваться их вещами?

Я брезгливо морщусь, стараясь говорить спокойно:

— Ты слышишь себя? Быт тальпов был выстроен на жестокости к окружающему миру. Тебе давно пора было бросить неблагодарное дело! Зачем вообще использовать их вещи?!

— Но мы ведь используем энергосберегающие лампы, солнечные батареи. Думаешь, это мы придумали? — парирует Нона. — В моём тайнике есть вещи, которые могли бы пригодиться. Техника наверняка могла бы пригодиться! — подруга намеренно повторяет слова по нескольку раз, видимо, надеясь меня убедить.

— Я не знаю, что это, — говорю я с безразличием, отвернувшись от Ноны, в то время как она приближается и с внезапным жаром, едва ли не радостью, рассказывает о своих преступлениях: — Ты знаешь! Это вещи, которые создал сам человек, чтобы облегчить жизнь. Компьютерные устройства, машины, которые позволяют передвигаться быстро и легко, ленты…

Я вспоминаю, как замерло моё сердце, когда Аврея схватила Нону за руку и начала трясти.

— Это прекрасно! Тальпы были создателями. Они улучшали жизнь. Как и мы.

— Нашла, кого сравнивать, — горько усмехаюсь я. — Мы живём в гармонии с природой, чувствуем, какое растение представляет собой пустышку, а какое живёт сознательно. Они не видели никакой разницы и уничтожали планету. Если мы создаём одежду, то делаем это благодаря мирному общению с пауками, которые плетут ткани. А тальпы выращивали растения, чтобы потом насильственно делать из них предметы быта. Они убивали живую природу!

Я смотрю на подругу так же, как это совсем недавно делал Гилар: словно вижу её впервые. Девушка всё та же, но что-то в её лице кажется мне совершенно незнакомым.

— Тальпы создавали устройства из искусственных материалов, — не унимается Нона. Иоланто, её уверенности можно позавидовать! — Это тоже пустышки. Что плохого в изобретательности?

Я не знаю, что ответить.

— С помощью техники можно было общаться на расстоянии.

— У нас есть для этого фантомы, — ворчу я, довольная, что хотя бы этому могу возразить.

— Да, но на каком расстоянии, Габи? Ты когда-нибудь задумывалась, откуда твои раненые животными приходят такими обессилившими?

Фортунат тоже задавал этот вопрос, только совсем другим тоном. Нона же снисходительно улыбается, когда до меня доходит, на что она намекает, и внутри всё переворачивается.

— Не понимаю, при чём здесь это, — мне стыдно лукавить, но я не могу сказать ничего сколько-нибудь убедительного.

— При том, — сообщает Нона, наслаждаясь мнимой победой, и мне отчаянно хочется стереть улыбку, что расцвела на её лице. — Где-то за пределами Фрактала с ними должно происходить что-то серьёзное, раз потом они нуждаются в помощи. Что-то серьёзное, — повторяет она, а затем понижает голос, — и отнюдь не хорошее.

У меня в изумлении приоткрывается рот, но я беру себя в руки и произношу как можно увереннее:

— Возможно, во время игры они оступаются на порогах рек или случайно ранят друг друга, как химеры.

Улыбка касается глаз Ноны, и зрачок становится совсем вертикальным, словно девушка оказалась в мощном потоке солнечной энергии.

— Значит, они оступаются каждые несколько шагов или бьются насмерть.

Н-а-с-м-е-р-ть. Она растягивает это ужасное слово, будто наслаждаясь им. Кровь шумит в моих ушах.

— На что ты намекаешь? — грубо спрашиваю я, глядя Ноне прямо в глаза.

— Невозможно играть так, чтобы тебе приходилось исцелять их тела несколько дней, а то и недель, — торжественно заявляет Нона. — Я не намекаю. — С лица девушки исчезает улыбка, но она остаётся в её глазах. — Животных кто-то ранит. Если мир вокруг безопасный и во всех поселениях живут, как у нас, то кто мог бы проявлять жестокость? Если мир безопасный, — вновь повторяет она, и меня