Сердце степи. Полёт над степью - Ася Иолич
- Почему бы тебе не присесть? - спросил он, слегка прокашлявшись. - Я же говорил, что при мне ты можешь…
Ачте плеснулся в воздух, и круглые золотые топазы капель взлетели, разлетаясь в стороны. Чаша стукнула о доски пола, темнеющие от разлитой влаги, руки Аулун вокруг шеи Руана сомкнулись, а губы, приникшие к его губам, были нежными, и он схватил её, стискивая, загораясь, впиваясь в них.
- Так нельзя, - судорожно шептал он, путая свои пальцы и её на тесёмках и пуговицах, пугаясь своих рук на её шее и плечах. - Стамэ… Аулун, это неправильно… Останови меня, прошу… Прошу! Я не смогу остановиться сам… Зачем ты делаешь это?
Выбившиеся из кос волоски цеплялись за штукатурку стены, за мозоли, за взгляд, и он просунул ладони между её спиной и стеной, не отрываясь от её губ, наступая на какую-то одежду под ногами, вздрагивая от её тёплых пальцев на теле, от боли в костяшках, которые опять бились об шершавую поверхность. Её мучительная нежность вновь была в его руках, снова наполняла его горсти и обволакивала его тело и душу, и он застонал, стискивая её, шаря губами по шее, обдирая щетиной мягкую светлую кожу, подчиняясь ритму её движений.
- Почему… - прошептал он, зажмурившись, накрывая её плечи подобранным с пола халатом, плавясь от тяжести её нежных молочно-белых бёдер на своих, поросших густой шерстью. - Зачем ты сделала это… Аулун?!
- Потому что я так хотела, - шепнула она ему прямо в ухо, пропуская пальцы сквозь рыжеватую поросль на его груди. - Господин Руан сказал, что я могу не спрашивать, так зачем же он теперь спрашивает сам?
Он схватил её лицо в ладони и вглядывался, мучительно морщась, а она улыбалась, и улыбка была рядом, на её губах, и принадлежала ему, вся, без остатка. Руан закрыл глаза и забрал эту улыбку, пряча её под своими губами и где-то гораздо глубже, там, где так давно не было этого золотого света, плескавшегося сейчас в её глазах.
14. Кам.Мы слишком разные
- Госпожа, умываться, - тихо сказала Тулым и вздрогнула, поднимая глаза от таза, потому что Камайя сидела на кресле, поджав ноги, и смотрела на неё. - Госпожа не спит… Желаю доброго утра госпоже.
- Сделай мне причёску, пожалуйста, - сказала Камайя, усаживаясь перед мутноватым зеркалом. - Но сначала позови Вирсат, Дерре или Чимре.
- Не изволь гневаться… Я не нашла их. Девушки сказали, Дерре и Вирсат заперты и ожидают наказания за какую-то провинность.
Лицо онемело, кожа покрылась мурашками. Камайя медленно встала, и воздух был очень густым: он мешал двигаться, будто лужа сахарного сиропа вокруг муравья, но сироп был на вкус как уксус и щёлочь одновременно.
- Где? - слово вылетело, как стрела, и задрожало в досках двери. - Халат. Быстро. Веди.
Тулым почти бежала, оглядываясь. Камайя скользила за ней, как ночная птица, преследующая жертву, но жертвой была не Тулым. Сердце Камайи трепетало в острых хищных когтях, капли крови падали под ноги, а может, это была не кровь, а холодное из глаз, что слезились на стылом ветру.
- Госпожа Камайя. - Стражник почтительно склонился перед ней.
- Открой.
Дверь скрипнула, и Камайя махнула рукой. Вирсат и Дерре вышли, опустив головы, под встревоженным взглядом стражника.
- Я забираю их. - В голосе был звон стали, в глазах - её блеск, и Камайя постаралась, чтобы стражник заметил и то, и другое. - Это мои люди.
- Но госпожа…
- Я сказала!
Дерре и Вирсат тихо спешили позади, поднимаясь по лесенке на свет и торопясь по открытым галереям. Две служанки, что попались навстречу, шарахнулись с дороги.
Тулым прикрыла дверь. Камайя подошла к умывальнику, вода в котором не успела остыть, и долго плескала на лицо, роняя капли на ковёр.
- Полотенце. - Она потянула руку, зажмурившись. - Ачте. Крепкий.
Она вернулась на своё кресло и села, глядя в сторону, но неизбежно видя опущенные глаза Вирсат и Дерре и смятенные - Тулым.
- Госпожа, нас поймали ещё во дворе. - Голос Дерре шелестел, как бумага, на которой были написаны злые проклятия. - Мы даже не успели увести её… Улсум застала нас.
- Что было дальше?
- Нас отвели и заперли. Йерин распорядилась высечь нас… По сто розог… И лишить работы.
- Вы не лишитесь работы. Я позабочусь об этом. Тулым, останься пока готовить ачте. Пойдём.
Мех плаща щекотал щёки. Камайя прятала в нём застывшие губы, вцепившись пальцами в чёрную блестящую седу на обратной стороне.
- Улхасум Гатэ принимает?
- Госпожа, тебя велено впускать всегда, - улыбнулась маленькая служанка у дверей. - Пожалуйста, подожди пару минут, мне нужно доложить.
Дерре и Вирсат стояли за спиной, побледневшие, мрачные. Камайя шагнула в комнату, не пытаясь изображать улыбку. Гатэ видит зорким сердцем, а фальшивой улыбкой его не обмануть, нет.
- Благословит Отец Тан Дан твои дни, досточтимая Улхасум. - Голос дрожал, как огонь свечи, а слова жгли язык. - Я пришла просить за своих людей. Они пошли на преступление по моему приказу. Я хочу снять с них вину и ответить за своё преступление.
- Хорошо, милая. Вирсат и Дерре, полагаю? Салах, ты слышала
