Корона кошмаров (ЛП) - Мерседес Сильвия

Но юному венатору не стало лучше. Яд заразил его смертное тело и дух…

Холлис видела в стороне Кефана и двух других эвандерианцев, стоящих близко, следящих за существами, захваченными тенями. Но чудища не нападали, смотрели на стену и город, ждали знака от их королевы.

Земля дрожала, и гул прокатился издалека, словно большое строение рухнуло за стеной. Эвандерианцы пошатнулись, Холлис чуть не упала на лицо. Она уперлась локтем, Фендрель склонился над телом Террина. Вены под его кожей стали черными, толстыми, как веревки. Он уже забрал много яда, но этого было мало.

— Фендрель, — Холлис поднялась на колени. Она попыталась поймать его взгляд. — Фендрель, тебе нужно остановиться. Тебе нужно…

— Нет! — рявкнул Фендрель опасным тоном. — Я нашел его, дотянулся до него. Он все еще живет там. Я должен удержать его. Я еще могу сделать это.

Холлис покачала головой. Ее тень плясала в голове, и она ощущала, как мало власти осталось над ней без восстановленных чаропесен. Тень могла мгновенно порвать оставшееся подавление, и душа Холлис будет в опасности.

— Это слишком опасно, — прошептала она.

На его лице смешались сильная боль и ярость.

— Прошу, Холлис, — пот стекал по его лицу, кровь лилась по телу, и она знала, что он не мог принять еще больше яда, не погубив себя.

Инстинкты сопротивлялись. Просили порвать нити чар, разбить ту связь. Спасти жизнь Фендреля. Но она уже пыталась спасти его раньше, ей не удалось. Она знала, что, когда Фендрель ду Глейв что-то задумывал, никто и ничто не могло его остановить. Это было бы как биться с волнами.

— Прошу, — взмолился Фендрель. — Если бы я просто мог…

Она подняла руку и прижала ладонь к его лбу еще раз. Сила ее тени вспыхнула в их разумах.

* * *

Вонь кипящей смолы била по его носу. Пот лился по лицу, Террин дико озирался в пещере, искал что-нибудь, что могло помочь Нисирди. Но ничего не было. Только твердые стены, по которым стекали ручьи смолы.

Крылья Нисирди хлопали по смоле, пока он пытался вырваться. Это не была смола. Террин знал, что поглощало его тень. Обливис в его душе, залп, пробивший его, был куда сильнее и опаснее обливиса, которым он надышался за день. Черная жижа плескалась в яме, задевала его сапоги, капли шипели. Больше смолы стекало ручьями по стенам, струилось с низкого потолка. Дракон погрузился глубже, тянул длинную шею как можно дальше.

«Борись, Нисирди, — умолял Террин. — Ярче сияй, сожги все. Я знаю, в тебе есть сила!».

Но Нисирди покачал головой и крикнул:

«Нет, Террин! Не пытайся добраться до меня!».

Террин замер. Он шагнул импульсивно, глупо, с безумной идеей нырнуть к тени, своими руками вытащить ее из смолы. Но это было бы ошибкой. Предупреждение Нисирди привело его в чувство, хотя бы на миг.

«Тебе нужно бежать отсюда, — сказал дракон, погружаясь все глубже. Могучие крылья уже утонули. Только верхние изгибы торчали над кипящей поверхностью, пленка смолы скрывала их сияние. Пятна тьмы покрывали почти всю сияющую шею дракона. Свет сиял участками, опасно мерцая, как факел под дождем. — Тебе нужно бежать. Сейчас».

«Куда мне бежать? — Террин покачал головой. Он рухнул на колени у края ямы. — Тут нет безопасного места. Больше нет. Не без тебя».

Впервые с атаки Одиль он понял, что умрет. Больше шанса выжить не было. Он не спасется чудом. Козыри кончились, это был конец.

Он покачал с горечью головой. Ребенком, юношей он не поверил бы, что его ждала такая судьба — погибнуть в бою с самой Жуткой Одиль. Он вспомнил последние мгновения. Его сердце сжалось, он прижал ладонь к груди. Он понял, что произошло? Он ошибся?

Айлет предала его?

Эта мысль причиняла больше всего боли, даже в этой обжигающей вонючей тьме, пока он смотрел, как сила его тени угасала, как его жизнь увядала. Мысль, что Айлет была заодно с Ведьмой-королевой. Даже скованная железом, она могла одолеть Одиль, пока та стояла с дырой в груди. Но Айлет помедлила.

Она колебалась? Или решила не действовать?

Террин опустил голову. Фендрель был прав. Он дал эмоциям обмануть его. Айлет была его слабостью. Это его погубило.

Большие глаза Нисирди моргнули. Дракон погрузился до челюсти. Остался свет только от сияющих глаз. Когда смола поглотила и их, тьма наступила в разуме Террина. А потом… смерть.

«Прости, Нисирди, — тихо сказал он. — Прости, что дошло до этого. Прости, что у нас не было больше времени, чтобы выполнить твою цель в этом мире».

Странный звон звучал в комнате, гулкий и легкий… и немного пугающий. Террин не сразу понял, что это был смех.

«Что такое время? — пропел Нисирди. Звук был не таким красивым, как раньше, его отчасти приглушала смола, текущая по стенам. Но он все еще был чистым. — У времени нет власти, смертный. Это просто часы, года, века».

Дракон издал бульканье, смола попала в его пасть. Он в последний раз поднял голову выше, на миг его глаза вспыхнули, заполнили комнату пляшущими радужными лучами.

«Я рад, что ты знал мое имя, Террин ду Балафр. Я рад, что мы…».

С бульканьем обливис затопил дракона. Воздух шипел, воняло жженой смолой. В последний миг Террин увидел силуэт головы Нисирди, сияющей под пленкой черной жижи. А потом тьма стала кромешной. Остались только запах, жар и мрак.

Террин сидел на коленях на краю ямы, опустив голову. Он знал, что был еще жив. Он ощущал, что его физическое тело страдало, но еще держалось за жизнь. Оставались лишь мгновения. Без света Нисирди в нем, отбивающего обливис, он не протянет долго.

Смола бурлила в яме, текла по стенам, поднималась к нему, грозила затопить его дух и сварить заживо. Он ощущал, как обливис касался его души. Террин поднял голову, смотрел во тьму, словно мог увидеть небо. Он поднял ладони к лицу, раскрыл в мольбе или принятии — он не знал, что именно это было.

Он прошептал:

— Богиня…

«Террин!».

Света не было. Но зрение Террина как-то прояснилось.

Он повернулся на коленях к туннелю. Кто-то стоял там. Огромный. Его глаза были дикими, волосы спутались. Грудь была голой и в шрамах от множества открытых порезов, откуда текла черная от теневой чумы кровь.

«Террин, — сказал Фендрель. — возьми меня за руку».

ГЛАВА 17

Залп тьмы, как облако пепла, ударил по Айлет, оттолкнул ее. Она рухнула на запястье статуи и проехала к краю. Только безумный импульс инстинкта выживания заставил ее впиться руками и ногами и удержаться. Отполированный камень не давал зацепок, но пальцы правой руки чудом нашли трещину.

Ее ноги свисали над пропастью. Лестницы у основания идола кружили под ней, весь Дулимуриан крутился под ее ошеломленным взглядом. Ее ноги дико брыкались, искали опору в воздухе. Сломанные ребра болели, но она едва ощущала боль из-за взрывов паники в голове.

Воздух вокруг нее был полон обливиса, и чаропесня нескладно гремела — Краван Друк пытался продлить жизнь, которая должна была оборваться.

— Айлет!

Голос был едва различимым из-за чаропесни, бьющей по ушам. Айлет подняла взгляд, моргала от обливиса, падающего на лицо, как песок, жалящего глаза. Как-то над ней появилось лицо.

— Айлет! — Герард бросился на живот на запястье статуи.

Как он мог быть тут? Как? Это была иллюзия, кошмар. Это не могло быть на самом деле. Но это было его красивое лицо в красных жутких ранах от атаки Искажающей ведьмы. Его золотые глаза пылали ужасом и смелостью, смешавшимся в эмоцию без названия. Ни один сон не мог изобразить его в таких деталях.

Он подполз на животе, потянулся к ней.

— Нет, — Айлет давилась своим голосом, но заставляла его звучать из сжавшегося от страха горлом. — Не надо! — ее пальцы пытались удержаться за трещинку в гладком камне. Ее мышцы болели. — Ты упадешь!

Он не слушал. Он подвинулся еще, и она думала, что он потеряет хватку и улетит головой вниз в пропасть. Но, как бы он ни тянулся, он не мог достать ее. И у него не было опоры, чтобы вытащить ее.