Корона кошмаров (ЛП) - Мерседес Сильвия

Несмотря на разруху и гниль, несмотря на разбитый город, Одиль быстро шла вперед. Это был ее город, ее мир, вырезанный кровью, которую она пролила за два века власти, кровью других и своей. Если ее расстраивал вид города, она не подавала виду. Она шла с серьезной уверенностью правящей королевы, облака обливиса поднимались за ней.

Лозы появлялись из зияющих окон разбитых зданий, извивались в воздухе, словно едва сдерживались, чтобы не ударить. Айлет ощущала в них пульс желания впиться в Одиль и порвать ее. Это же желание звучало в ее воющей душе.

Но она ничего не могла. Даже если бы у нее был доступ к силам Ларанты, она не смогла бы выстоять против Одиль и ее тени. А без магии тени Айлет была беспомощна.

Они добрались до разбитого участка дороги, где в земле была большая брешь. Одиль прошла к краю так быстро, что Айлет подумала на миг, что она даже не остановится, рухнет во тьму и утянет Айлет за собой. Но в последний миг она замерла. Айлет, висящая в оковах обливиса, замерла над обрывом, смотрела в неясные глубины.

Одиль тихо зарычала, ругаясь без слов, и посмотрела туда, где за брешью Королевская дорога продолжалась. Движение земли толкнуло ту часть дорогу выше, и край торчал на пятьдесят футов в воздух.

Айлет оторвала взгляд от бреши и посмотрела на лицо Одиль, ожидая, что Ведьма-королева призовет больше обливиса и построит для себя мост. Или просто перенесется в облаке обливиса с Айлет на другую сторону.

Но нет. Одиль была ужасно бледной. Хоть она держалась прямо, она не могла скрыть дрожь, бегущую по спине. Тот удар Террина, хоть и не убил ее, лишил ее сил. Чаропесня Краван Друк поддерживала ее, но почти вся магия тени уходила, чтобы оставаться на ногах и поддерживать оковы Айлет. Ей пока не хватало сил пересечь дыру в земле.

Лозы ползли из зданий, по краям дороги, шипели, шелестели телами, трущимися друг о друга. Звучало как смех. Как победа.

Одиль подняла руки. Айлет взлетела выше в воздух, медленно кружась в оковах из обливиса. Она хотела брыкаться, визжать, хотела бороться и усложнить Одиль задачу. Но давление шипа на виске усилилось, и мышцы ее шеи болели от усилий держать голову ровно.

— Видишь ее, Оромор? — сказала Одиль. Ее голос был шелковым, ужасно нежным. — Ты видишь последнюю из рода Моваля? Твою последнюю надежду в этом мире? Я убью ее.

Шип крутился. Айлет завизжала. Она пыталась подавить крик, но звук вырвался из ее горла, не поддаваясь контролю. Лозы кричали в ответ, дрожали, пропали из виду в пустых зданиях.

Айлет, моргая в тумане ужаса и боли, увидела движение в пустом пространстве над брешью. Магия блестела во тьме. Обливис в воздухе затвердел, длинные нити потянулись над пропастью, переплелись, стали твердым облидитом, создали мост, который выглядел как каменный и из растений одновременно. Мост вел под углом к дороге, которая продолжалась на высоте пятидесяти футов.

Одиль удовлетворенно выдохнула и быстро пошла вперед. Она махнула ладонью, потянула за путы обливиса, чтобы Айлет парила в воздухе за ней. Айлет не могла поверить, что Одиль доверяла мосту. Ведьмин лес вполне мог обмануть их, дождаться, пока они будут над пропастью, а потом убрать мост, сделав его снова обливисом.

Но мост выстоял. Они добрались до земли высоко на другой стороне. Шип из облидита давил на висок, и Айлет смотрела только вперед на развалины города, на ступени под разбитым идолом Одиль. Лозы двигались по бокам дороги, рвали куски облидита от злости. Куски камней падали на землю, сотрясая мир.

Одиль шла дальше, решительно и легко, как танцовщица. Высоко наверху ладонь идола сияла голубым светом. Сущность была там, смотрела на них свысока, посылала тысячи рьяных пальцев.

Почему такое существо желало тело человека? Разве Ведьмин лес не был куда сильнее и опаснее, чем могло быть человеческое тело? Но было что-то отчаянное в шепоте лоз вокруг них. Желание было сосредоточено на Айлет, она поняла это с ужасом. Словно она — или кровь в ее венах — была последней надеждой на спасение.

— У них были раньше облики, — вдруг сказала Одиль. Айлет не могла двигаться, лишь взглянула в сторону. Она могла различить строгий профиль Ведьмы-королевы, ее черные глаза смотрели на идола, на голубой огонь в чаше ладони. Айлет не знала, говорила Одиль с ней или просто рассуждала вслух. — У теней, — продолжила она нежным голосом. — У илдрир.

Слово, произнесенное смертным языком, смешивалось с голосом тени и ударило по ушам Айлет грохотом и значением. Ее душа звенела от сложности времени и не-времени, пространства и не-пространства, противоречий идей и вспышек необъяснимого света, которые не мог удержать ее мозг.

— У них были облики, похожие на наши, — сказала Одиль. — Но со временем… нам и не представить, сколько времени прошло… они вознеслись. Они расширили разумы, души. Свои песни. Чтобы направлять музыку, они сочиняли, создали великие инструменты, как Песенные камни Морлорна и другие. С помощью тех инструментов они развились еще сильнее.

Один черный глаз, который Айлет было видно, был широким, обрамленным белым. Безумным. Словно Одиль смотрела на безумие и знала, что если она вскоре не моргнет, она будет потеряна. В последний миг она закрыла глаза и повернула голову.

— Я видела многое, — сказала она тихо и мелодично. — Через воспоминания моей тени я проникла в глубины, увидела то, что не могу описать. Я еще многое не знаю, еще больше я никогда не узнаю.

Она снова открыла глаза, сосредоточилась на дороге перед ними, ее лицо было как камень. Она не взглянула ни разу на Айлет, но удерживала хватку на ее оковах.

— Но я знаю это: пришло время, когда тени — илдрир — шагнули дальше своих тел, получили новое существование чистого бестелесного духа. Они верили, что были богами. Они думали, что смогут переделать миры по своему подобию. Они думали… они верили… и когда было слишком поздно… только тогда они поняли, что потеряли…

Ее голос утих. Айлет не могла представить, куда могла привести эта речь. Шип у ее виска пускал капли крови с каждым ударом ее сердца, а разум пытался понять слова Ведьмы-королевы. Одиль говорила, что тени не всегда были тенями? И что они хотели вернуться к телам, какие у них были раньше, вернуться в физические миры, где они раньше обитали?

Потому Сущность ждала их наверху, пристально следила, пока они приближались? Несмотря на величие Ведьминого леса, могучего носителя, который тень создала для себя с помощью атакары, Сущность все еще хотела получить облик, который был ближе к тому, которым она наслаждалась в давние времена?

Если так, Айлет была еще жива, только потому что Сущность ждала ее, пока ее кровь ду Мовалис была еще теплой и текла по ее венам. Одиль знала, что если убьет Айлет сейчас, Ведьмин лес не пустит ее к короне из эйтра. Он не сможет убить ее, но, судя по тому, какую силу Айлет ощущала в лозах вокруг них, он мог порвать ее. И рвать ее снова и снова. До конца ее существования.

Но Одиль шла в ту западню с уверенностью, потому что удерживала Айлет. Потому что шип целился в ее мозг.

Они добрались до ступеней у основания идола. Подъем был почти отвесным, Айлет пришлось бы забираться с помощью рук и ног, если бы она шла сама. Но обливис Одиль просто поднял ее и нес, ее ноги едва касались ступеней, Одиль парила рядом с ней, вытянув руки, обливис вихрился вокруг ее пальцев. Она смотрела на вершину лестницы.

Ладонь идола тянулась над их головами, ее тень была чернее ночи, но обрамленная голубым светом, ниспадающим лучами магии, как беззвучный водопад. Эйтр был живым. Он не спал и все понимал.

— Ты соврала мне, — вдруг сказала Айлет. Она впервые попыталась заговорить после того, как увидела смерть Террина. Ее голос был хриплым, она едва его узнавала.

Одиль смотрела и дальше на свою цель наверху.

— Ты с самого начала это задумывала, — сказала Айлет. — Использовать меня. Как всех остальных. Я — твое орудие, чтобы добраться до короны. И все.

Лицо Одиль было неподвижным, она будто не слышала.