Брак во имя Альянса (СИ) - Штерн Оливия

       Все, что мне оставалось, это довериться Аэдо. Он, кажется, говорил, что для меня такой фокус будет совершенно безопасным. Очень не вовремя вспомнились земные растения, которые заманивают внутрь себя насекомых и даже маленьких животных, а потом их переваривают.

       Я зябко поежилась и решительно полезла в студень. Нога сразу провалилась куда-то гораздо ниже, на пол-бедра, а когда я поставила рядом вторую ногу, то ощутила, как та площадка, на которой я стояла, поехала вниз. Над головой булькнуло, и я оказалась стоящей в мягко светящейся капсуле, вылитой как будто из тугого зеленого желе. Подняла голову, чтобы посмотреть на «потолок» - он быстро затягивался островками «мха», так что через считанные секунды сделался совершенно непроницаемым.

       «Главное, не вздумай меня переварить», - мысленно попросила я.

       Черт! А ведь оно может меня и не выпустить… И здесь ограниченное количество воздуха.

       Я старалась дышать медленно, размеренно, не делать лишних движений – но не получалось. Сердце колотилось как сумасшедшее, подпрыгивало в груди, я со свистом втягивала сквозь зубы воздух... Начала накрывать паника. Сколько я уже здесь? А сколько придется просидеть?

       И мне уже начинало казаться, что не хватает кислорода, перед глазами прыгали серые мошки, разбавляя мягкое зеленое свечение. Я обхватила себя руками за плечи, съехала спиной по пружинящему желе и уселась, подтянув к груди колени. Надо было как-то успокоиться… Закрыть глаза, думать о чем-то приятном.

       Но о чем тут будешь думать, когда там… Медиум. И эти, его собратья – или наоборот, не собратья, а враги… что они с ним делают? А если они его убьют, что я буду делать на корабле одна? Смогу ли выбраться? Все же кораблем управляет Аэдо, и я даже не знаю, где здесь центр управления, есть ли он. А что, если все управление в голове медиума, и корабль самоуничтожится сразу же, как Аэдо уничтожат?

       Мелко дрожа, я старательно жмурилась, и поэтому не сразу поняла, что откуда-то снизу повеяло свежим воздухом – холодным, совершенно невкусным и ничем не пахнущим – но определенно, насыщенным кислородом. Я приоткрыла глаза, быстро осмотрела пол. Так и есть! Появилась небольшая щель, сквозь которую ощутимо дуло. Я откинулась затылком на упругую стенку капсулы и расслабленно выдохнула: по крайней мере, от удушья я уже не умру. Главное, чтоб меня не забыли выпустить, потому что я не знаю, как буду выбираться сама.

       А минуты бежали. Незаметно, одна за другой. У меня на импланте был встроенный хронограф, а глянула на него – однако, прошло пол-часа по земному времени. Что там происходит с Аэдо? Нет, они же не должны ничего ему сделать… такого, что потом уже не исправить?

       Я снова прикрыла глаза и замерла.

       Все равно… я ничего не могу сейчас предпринять. Аэдо дал четкое распоряжение: спрятаться и не высовываться. И у меня пока что не возникло повода усомниться в его добрых по отношению ко мне намерениях.

       Я хмыкнула.

       Ну надо же. Добрые намерения! А перед глазами – мускулистая спина, исчерканная уродливыми шрамами, белыми, старыми. И такие широкие плечи. И узкие бедра. Надо сказать, если Верховный Стор выбирал это тело специально, то он был большим эстетом… А медиум – интересный, с какой стороны ни глянь. И это было странно. Очень давно я не встречала ни одного мужчины, который был бы мне интересен. Вернее, когда-то такой был со мной, но потом его не стало.

       Мысли лениво плавали в голове, и я не заметила, как провалилась в дрему.

       А там, в мягкой неге мимолетного сна, я вдруг увидела Алесандра Вейна – именно таким, каким я его видела в самую нашу первую встречу. Он был высоким – на голову выше меня – и худощавым. Но эта худощавость не делала его худым. У Алекса была довольно широкая кость: крепкие запястья, локти, плечи. И ни единой лишней жиринки на этом теле, несмотря на то, что он почти не уделял внимания силовым тренировкам. И вот сейчас… он снова стоял передо мной, в темно-синем летном костюме, коротко, по-армейски стриженный, и было видно, что постригся он недавно, потому что на лбу, рядом с платиново-русым ежиком волос, пролегла светлая полоска незагорелой кожи. Александр Вейн стоял передо мной, у его ног клубился белесый туман, и за спиной его тоже был густой туман. А еще у его ног стоял пластиковый кейс, в котором пилоты возили за собой личные вещи.

Алекс улыбался мне, так привычно, по-доброму, и молчал. Но когда я открыла рот, чтобы с ним заговорить, он поднял руку, призывая к молчанию.

       - Ну, я поехал домой, - сказал он.

       - Ты что, без меня? – возмутилась я, вглядываясь в лицо любимого мужчины.

       А его лицо стремительно менялось, молодело на глазах – и вот передо мной уже не тридцатилетний мужчина, а совсем еще зеленый юноша, в форме служащего Альянса.

       - Оставайся, - весело сказал он, - я должен уехать сам.

       Я все смотрела, смотрела… Понимая, что таким я его никогда не видела, таким он был до того, как мы встретились впервые. И теперь он легко поднял кейс и собирался ехать домой. Господи, а я никогда и не была у него дома, не знакомилась с родителями, потому что он крайне редко и неохотно о них говорил.

       - Алекс! – пискнула я растерянно, - ты правда едешь домой?

       Он коротко пожал плечами, протянул ко мне руку – мой Алекс, но страшно помолодевший, почти незнакомый – так меня и не коснулся.

       - Да, мне пора возвращаться, Марго. Всего тебе…

       И как будто нырнул в сплошную стену тумана. Я рванула следом, но…

       Меня больно приложило о пол, всем телом. И я проснулась.

       Где-то зачавкало желе. Я же… лежала на полу, меня попросту выплюнуло, а это, скорее всего, значило, что чужаки убрались с корабля, и Аэдо… Господи, что с ним?

       Поднимаясь, я уже засекла его присутствие, снова алую точку посреди отсеков кибербионического корабля. Сделала еще один запрос на предмет присутствия на корабле посторонних – навигатор не показал никого. И я, выскочив из каюты через дружелюбно распахнутую мембрану, понеслась, все быстрее и быстрее.

       Что они с ним сделали?

       Если точка светится на навигаторе, он должен быть жив. Надеюсь, что жив.

       И, вылетая в одну из рекреационных областей корабля, я увидела распростертую на полу фигуру в черном. Медиум Аэдо лежал на боку и не шевелился.

       «Аэдо», - позвала я.

       Ответом была мертвая тишина.

       - Аэдо! – крикнула во весь голос.

       Он даже не шевельнулся.

       Упав рядом на колени, я первым делом нащупала на шее пульс – он попросту зашкаливал. Черт! И я понятия не имею, где здесь лекарства, где здесь медблок. Да и вообще, что теперь с ним делать?

       Я аккуратно потрясла его за плечи. Потом с усилием перевернула на спину.

       - Аэдо! Да что с тобой?

       И эта проклятая маска, темнота, закрывшая лицо, и соты – ослепительно-белые, как будто раскаленные.

       Определенно, они что-то с ним сделали. Но что?

       - Аэдо, - я уже без особой надежды склонилась к нему, - ты меня слышишь?

       Его тело содрогнулось, раз, другой… Он неловко шевельнул руками, как будто пытаясь кого-то отогнать…

       - Аэдо! – взмолилась я, - ну скажи… что-нибудь. Что с тобой? Я могу помочь?

       Кажется, он отрицательно мотнул головой. Потом тяжело повернулся на бок, подтянул колени к груди, сворачиваясь в позу эмбриона.

       «Холодно».

       Прилетело мне единственное сообщение.

       - Как мне тебя согреть? У тебя есть одеяло? Грелки? Хоть что-нибудь?.. – я осеклась, понимая, что несу какую-то несусветную чушь.

       У меня не было одеяла. Наверное, не было и у него.

       Аэдо начал бить озноб, и больше он мне не отвечал. А соты, эти проклятые соты, заменившие лицо, светились так, словно, казалось, голова у него сейчас лопнет, исторгая невыносимое сияние.