Бахир Сурайя (СИ) - Ахметова Елена

Тогда передо мной во всей красе вставала проблема с его магией. Вернуть контроль можно было, только пролив нашу кровь, чтобы задобрить пустыню жертвой, — а боли я боялась панически. Боли и слабости.

Только вот едва ли Камаль согласится войти в мое положение и прожить остаток жизни с неподконтрольным даром. Если я откажусь от обоих вариантов, он может попросту перерезать мне глотку, едва добравшись до ворот столицы.

Нет человека — нет клятвы.

А поселившийся в моей голове голос Рашеда невинно нашептывал, что он и сам поступил бы так же. Рационально. Требуемый результат при минимуме убытков — что ещё нужно?

Рашед ведь даже мстить не рискнёт. С точки зрения окружающих ситуация выглядела весьма скучно и предсказуемо — беглая рабыня связалась с кочевым отребьем и получила по заслугам. У тайфы формально не будет ни единого повода гневаться на моего убийцу.

Мне оставалось разве что морально приготовиться к тому, что кровь себе придется пустить самой. В нынешних обстоятельствах это будет меньшим злом.

Но даже меньшее зло не внушало мне никакого энтузиазма, и Камаль, поджидавший меня на ступенях гостевого дома, не вызвал у меня ничего, кроме тоскливой обречённости.

Но тут же исправился, поднявшись навстречу и сообщив:

— Удачливый Джалиль Ганнам сказал, что озеро Мааб по-прежнему полноводно, как в лучшие месяцы, а мудрый тайфа Икрам добавил, что мы вольны воспользоваться благами оазиса.

То есть завуалированные угрозы достались не только удачливому купцу, но и господину всего ксара. Попробовал бы он сказать, что Камаль не волен искупаться в озере!

А я, похоже, считалась этаким неудобным придатком к неудобному же гостю. Но сейчас меня это вполне устраивало — хоть и заставляло задуматься, не стану ли я однажды неудобным придатком к неудобному правителю.

— Идем сейчас? — через силу улыбнулась я.

Камаль бросил взгляд на длинные тени от домов и решительно кивнул.

Но Бахит умудрился отравить даже простые маленькие радости. На берегу большого озера, под сенью склонившихся к воде пальм, обнаружились следы. Влажный песок на берегу сохранил отпечатки простых дешёвых сапог — в таких ходили все рабы, пригнанные караваном Зияда-аги, и само по себе это ничего не значило.

Только от одного из следов уже выстроилась длинная рыжая цепочка из муравьев, словно владелец сапогов вляпался в подсохшую приманку для насекомых, а та на влажном песке размякла и частично отлипла от подошвы.

Камаль присел на корточки, тронул кончиками пальцев отпечаток подошвы и повернулся в ту сторону, где следы постепенно исчезали, занесённые сухим песком.

— Северо-запад, — рассеянно определил кочевник и повернулся ко мне. — Он тоже идёт к стойбищу Свободного племени.

— Прекрасно, — пробурчала я. — Идёт он. С мечом, который я собиралась подарить старейшине. А у него ведь будет два дня форы…

А два дня в пустыне — это очень много. Даже верхом мы не успеем его нагнать: как ни крути, верблюды и молохи ценились отнюдь не за скорость.

И что же я тогда преподнесу в подарок старейшине? Если меч с плетением у него и так будет, подаренный в обмен на свободу и место в стойбище…

— Мы не сможем как-нибудь ускориться? — безнадежно поинтересовалась я.

Камаль развел руками.

— Пока я не властен над своей магией — нет.

Я всмотрелась в горизонт, растворяющийся в горячем утреннем мареве, и устало потерла руками лицо.

Глава 15.1. На чистую воду

Голова в небе, зад в воде.

арабская поговорка

Я всё-таки заставила себя выдохнуть.

Гнаться за Бахитом не имело смысла, даже если тронуться в путь прямо сейчас. Беглец уже опережал нас на полдня, и никакая спешка не могла этого исправить. До Уммаи-Ма оставалось два перегона, и преимущество, которое давали нам с Камалем верблюд и молох, сводилось на нет.

Зато цели Бахита стали очевидны. Он попытался выжить без покровительства своего племени, не слишком-то преуспел — и теперь хотел вернуться назад. Но не приползти на брюхе, умоляя о прощении и снисхождении, а прийти добытчиком и вестником, обменять меч и сведения о новом заклинании на милость старейшины.

Я рассчитывала примерно на то же самое.

Слабым местом в плане Бахита был ошейник. Никакая известная мне магия не могла обойти волю рабовладельца. Как бы ни отнёсся к возвращению блудного мага старейшина племени, Бахит так и останется невольником — только теперь ещё и беглым. Отличное дополнение к статусу мужа, удравшего от жены-царицы, испугавшись пасынка.

Слабым местом в моем плане — какая ирония! — был Камаль.

Я могла преподнести старейшине чертежи заклинания. Могла разоблачить вора и предателя Бахита. Могла предложить выгодную сделку с Рашедом и все блага дворца для избранных магов.

Но все это никак не отменяло того факта, что в Уммаи-Ма я собиралась прийти в сопровождении человека, который без суда и обвинения убил собственного отчима и был изгнан из племени. А без Камаля, если быть объективной, я бы попросту никуда не дошла — и вообще сложила бы голову ещё в том безымянном оазисе, где случайно повстречала змею.

Выходило, что мы с Бахитом примерно в равных условиях — и теперь все зависело от того, насколько убедительной я смогу быть.

В том, что беглый раб попытается очернить нас с Камалем в глазах старейшины, я отчего-то даже не сомневалась, — но повлиять на это было не в моих силах, и я просто махнула на все рукой и долго с наслаждением плескалась на песчаном мелководье озера Мааб, смывая с себя дорожную пыль и темные мысли.

Камаль сначала бдительно следил за окрестностями, повернувшись ко мне спиной, но вскоре не выдержал и, молча скинув джеллабу и тагельмуст, нырнул с головой. Я с писком закрыла лицо от брызг и нацелилась на берег.

Камаль не препятствовал — но с таким пристальным интересом наблюдал, как я выхожу из воды, что желание немедленно завернуться во что-нибудь стало непреодолимым.

Первым порывом было мстительно закутаться в его джеллабу, но густой верблюжий дух быстро воззвал если не к моему здравому смыслу, то, по крайней мере, к брезгливости, и я спешно натянула на себя свое платье. Оно тоже моментально промокло, но все же несколько снизило градус откровенности, и я со спокойной душой уселась на песок.

Спокойствия хватило ровно на полминуты, в течение которых Камаль не сводил с меня взгляда. Вероятно, потому, что я отвечала ему полной и безоговорочной взаимностью, чего с нами отродясь не бывало.

— Ладно, — выдохнула я и с остервенением потерла ладонями лицо. — Думай обо мне, что хочешь, считай, что я вечно переживаю по пустякам и придаю всему вокруг больше значения, чем вообще может быть, и…

— Пока я считаю, что ты очень много говоришь, — негромко заметил Камаль и усмехнулся. — Но красивой женщине простительно.

Я в задумчивости коснулась спутавшихся после купания волос и поморщилась.

— Бахит с самого начала присматривался к мечу, чтобы преподнести его старейшине в обмен на право вернуться в племя, — пропустив сомнительную похвалу мимо ушей, заметила я. — А вот ты, похоже, с той же целью присматривался ко мне, потому что союзник — куда ценнее, чем зачарованная железка. Особенно — такой союзник, как тайфа, да еще в засушливый год.

Камаль перестал ухмыляться — и это, пожалуй, было даже лучшим подтверждением моей правоты, чем если бы он внезапно рассыпался в комплиментах моей наблюдательности и мудрости.

Я вздохнула и поднялась.

— Тени исчезают. Я пойду в дом.

Мне казалось, что он так ничего и не скажет, — но Камаль сделал несколько шагов к берегу и остановился, когда я неосознанно подалась назад.

— Ритуал единения я предлагал не поэтому, — напряжённо произнес он тогда и нахмурился.

Я медленно кивнула. Не только поэтому, очевидно.

— Не задерживайся, — посоветовала я, будто кочевник сам не догадывался, чем чревато купание под полуденным солнцем.