Алина Углицкая - Дитя океана

Я замолчала, проглотив слова, готовые уже сорваться с моих губ. Мир, который я знала, рушился прямо на моих глазах, и у меня не было аргументов, чтобы хоть как-то объяснить это хотя бы самой себе.

Отвернувшись от спутника, я уставилась на дорогу, вдоль которой расположились двухэтажные дома из камня и кирпича, крытые красной черепицей. Здесь, у городских ворот, движение было особенно оживленным. В обе стороны двигались тяжело груженые телеги и фургоны, между ними лавировали всадники, ловко обгоняя неповоротливые обозы, к обочине жались пешеходы и серые ослики, покорно тащившие маленькие тележки. В детстве я частенько ездила с отцом в Брингвурд на базар, да и на ярмарку тоже, но каждый раз мы проезжали через Северные ворота и возвращались тем же путем, а в этой части города я сегодня оказалась впервые. На навстречу спешили женщины в белых чепцах, возвращавшиеся с ближайшего рынка с полными корзинами в руках; вдоль улицы двигались стайки студентов маг академии, отличавшихся от остальных прохожих серыми мундирами с блестящими пуговицами и атласными ленточками на плечах, цвет которых указывал на факультет. В толпе пестрели сюртуки мелких чиновников и представителей разных гильдий, заполонивших улицы с наступлением утра — город просыпался, продолжалась обычная жизнь. И никто из этих людей не знал, что вчера одной сиротой стало больше.

У самых ворот нас ожидал таможенный пост, состоявший из представителей префектуры и нескольких стражников. Здесь следовало заплатить дорожную пошлину и пройти досмотр на контрабанду. Это было обычное дело в Гленниморе, особенно после воцарения нынешнего короля, Ангуса Справедливого, но у нас, в Брингвурде все обычно заканчивалось увесистым кошельком, переданным из рук в руки. Вот и сейчас Райзен — вернее Олан Перт — высокомерно задрал нос, проезжая мимо поста на своей гнедой лошади, и небрежно бросил в сторону стряпчего зазвеневший кошель. Тот поймал его на лету и привычным жестом сунул себе за пазуху. Потом благосклонно кивнул в сторону стражников, и те убрали алебарды, которыми преграждали нам путь.

Наконец мы выехали за городские стены. Теперь перед нами лежала бесконечная дорога, вымощенная булыжником, по обе стороны которой возвышались пологие холмы. Она петляла между них серой лентой, убегая на восток. Когда мы отъехали на достаточное расстояние и очередной поворот надежно скрыл нас от стражников на городских стенах, Райзен осадил лошадь, заставляя ее остановиться, и мне пришлось сделать то же самое.

— Надо достать карту, — объяснил он свои действия, поймав мой недоуменный взгляд.

Я молча пожала плечами и огляделась. Свежий ветер трепал наши волосы и гривы лошадей, ласковое мартовское солнце пригревало вовсю, небо казалось необычайно ясным, ультрамариновым, будто это не его вчера затянули грозовые тучи, не под ним вчера на море разыгрался шторм. А вокруг, на склонах холмов, уже виднелась первая зелень, робко пробивавшаяся сквозь прошлогоднюю траву.

Мимолетная мысль о шторме напомнила мне о ночном кошмаре. Тринадцать лет мне снится, что я играю в салочки с морским народом, но в последнее время невинные забавы превратились в нечто пугающее: теперь я каждый раз вижу во сне, что шелки хотят меня утопить. Но почему? Почему мне столько лет снится практически один и тот же сон? Почему именно шелки? Я же их никогда не видела, разве что на картинках в сказках.

Однажды Ларс мне сказал, что я сама похожа на шелку в людском подобии. После его слов я, наверное, часа два разглядывала себя в старом медном тазу, начищенном до зеркального блеска, пытаясь отыскать сходство с морскими фейри, но ничего особенного не заметила. А вот отец тогда очень рассердился и запретил Ларсу повторять эти глупости на людях. Да, у меня очень густые и длинные волосы, приятного каштанового оттенка, отливающего медью на солнце, глаза большие, карие, похожие на оленьи, но на этом сходство заканчивалось. Шелки в моих снах отличались нечеловеческой красотой и идеально гладкой кожей, вот как у Райзена в его истинном облике, а я в отличии от них была вполне обычной, и волосы у меня на теле росли так же, как у всех людей. Единственное, чем я отличалась от своих подруг, так это тем, что никогда не потела, а еще у меня до сих пор не было женских дней, но я всегда считала, что это просто особенность моего организма и ничего больше.

— Через две мили дорога расходится, — вырвал меня из задумчивости голос дуэргара, — так что сейчас пришпорим лошадей, а там придется искать наобум, доверяя моему камешку. Уж он-то почувствует побратима даже на расстоянии.

«Ну вот, — подумала я, сжимая шенкелями бока своей лошадки, — теперь хоть ясно, что эриллиум это камень». Хотя мне почему-то казалось, что это должно быть кольцо, кулон или браслет — что-то такое, что владелец мог носить непосредственно на теле, раз уж эта штука питается жизненной силой.

Лошади перешли на рысь, но это не мешало Райзену насвистывать фривольный мотивчик и то и дело комментировать встречных всадников, попадавшиеся на пути обозы, а за одно и погоду. Я несколько раз бросила взгляд на его довольное лицо, потом на солнце, потом еще раз на его лицо… Ни единого признака красных пятен на смуглой коже Олана Перта.

— Чего притихла? — поинтересовался Райзен, видя, что я не реагирую на его язвительные замечания.

— Думаю, — честно ответила я.

Брови тирна Перта изумленно взлетели вверх:

— Хм… и как, получается?

— Пока не очень, — пришлось мне признаться. — Я думаю, почему ваша кожа не краснеет на солнце и не покрывается волдырями как там, в Гвирд-долле?

Так называемый Олан Перт лихо заломил одну бровь и посмотрел на меня с нескрываемой насмешкой, а потом голосом Райзена произнес:

— У меня была весьма удачная ночь, а служаночки в той гостинице оказались на редкость доступные и любвеобильные, так что сейчас я полон сил. И если мне не придется воспользоваться своим камешком, сматываясь от королевских псов, например, то ближайшие три дня солнце мне не грозит.

Я подняла на него недоуменный взгляд. Смысл его слов начал понемногу доходить до меня, и я едва не поперхнулась от смущения. Меня вдруг кинуло в жар, и я почувствовала, как вспыхнули мои щеки. Наверное, сейчас я была красная, как вареный рак!

Торопливо отвернувшись, чтобы скрыть неловкость, я едва слышно промямлила:

— Надеюсь, служанки тоже остались довольны знакомством с вами.

Не знаю почему, но его неприкрытый намек задел меня. В душе шевельнулось странное чувство, похожее на ревность, но я тут же постаралась его заглушить: ну какая ревность?! Кто он мне? Случайный встречный, навязавшийся на мою голову. Я знаю его меньше суток и ничего, кроме постоянного раздражения, к нему не испытываю. Да, сейчас он вроде бы помогает мне и даже заботится по-своему, но это абсолютно ничего не значит. В любой момент он может просто исчезнуть без объяснения причин, или еще хуже — обменять мою жизнь на свою. Это же фейри! Да еще дуэргар. С такими нужно держать ухо востро!