Наталья Колесова - Нестрашные сны
- А тебе что, меня одного мало? – Борис пил кофе в сумраке кухни. Интересно, а когда становишься вампиром, вкусовые пристрастия меняются? Борис ведь явно в кофе не нуждается, но все равно пьет. Остаются старые привычки? Агата рассеянно наливала себе кофе, раздумывая, тактично ли будет спросить об этом Дегтяра. Или обо всем этом рассказывают на уроках магии? Вот, надо для начала расспросить Стефи!
- Игорь еще дрыхнет. А Анжелку я пораньше домой отправил, еще по темноте.
- А вы из-за чего ночью ругались?
- С Анжелой?
Агата только посмотрела, и Дегтяр дурашливо забурлил кофе.
- Не радуйся, не взревновал он тебя!
Да уж, чего-чего, а этого от Келдыша не дождешься!
- А почему он все-таки на вас рассердился?
- В принципе, правильно сердится, - Борис поставил недопитую чашку. – У нас, вампиров, есть некоторые способности… с частью тебя уже ознакомил недоумок по кличке Малыш…
- Вампирский зов?
- В том числе. А еще мы можем вмешиваться в человеческие сны, менять ваши сновидения.
- Влиять на сон? Так вам прямая дорога в лабораторию к Осипенко!
- Не дождется! Вот именно такого вмешательства Игорь и опасается. А у тебя такие… - Борис мечтательно поднял глаза к потолку, - интересные, цветные, волшебные сны! Просто загляденье!
Агата уставилась в чашку. Если он сейчас заговорит о ее сегодняшнем сне… Ну она ведь не отвечает за то, что ей снится!
Борис произнес неожиданно серьезно:
- Между прочим, я мог бы и самого Игоря избавить от кошмаров.
- Это от сна про…
- Да, про Инквизитора. Но наш общий друг-идиот отказывается.
- Почему? Он вам не доверяет?
Борис скривил губы:
- Вот как раз здесь он мне верит. Но он же типа настоящий мужик! Он же со всем должен справляться сам!
Агата подумала о кошмарах Димитрова – вот кому на самом деле пригодилась бы помощь Бориса! Но как это Славяну предложить? Разве что тайно, без его ведома… Спросила безо всякой надежды:
- Может, вы все-таки Игоря как-нибудь убедите?
Дегтяр с интересом смотрел на нее. Сказал медленно:
- В общем-то, я знаю еще одно верное средство от кошмаров.
- Снотворное?
- В некотором роде, - Дегтяр наклонился, заглядывая ей в глаза. – Рецепт очень прост – спать не в одиночку…
Агата растерянно заморгала, и Борис рассмеялся:
- Игорян меня за это убьет! Ладно, ты меня не видела, ты меня не слышала… Ложись досыпай.
- Выспались?
Агата потянулась, раскрывая глаза.
- А сколько уже…
- Полдень.
- Да? – она села и потерла "отлежанную" щеку. Сколько же раз за сегодняшнюю ночь она просыпалась? - А вы давно встали?
- Давно. Есть будете? Лизка насыпала нам полный багажник пирогов.
Ей понравилось это "нам".
- Да, буду. Вы слышали, как ночью пришли Дегтяр с Анжеликой?
- Не услышишь их! – буркнул Келдыш. – Полхолодильника опустошили. Ну и аппетит у этих влюбленных вампиров!
Агата вспомнила странные ночные звуки и, сообразив, что к чему, вспыхнула. А о том, что она слышала еще и ссору с Борисом, и про «совет» Дегтяра вообще даже не стоит речи не заводить. Келдыш, стоявший, прислонившись к косяку, внимательно оглядывал свой кабинет – как будто в первый раз его видел. Спросил неожиданно:
- Вы звонили Димитрову?
- Нет.
- Почему?
- А думаете, он обрадуется?
Келдыш и правда подумал.
- Нет.
- Ну вот видите…
Он прошел и сел в массивное кресло напротив дивана. Агата завозилась, утягивая под одеяло ноги. Подтянула коленки к груди.
- Он же меня теперь ненавидит, правда? Считает меня во всем виноватой?
- Вполне вероятно, - согласился Игорь. – Но одно другому не помеха. Можно и любить и ненавидеть одновременно.
Еще одна взрослая заморочка!
- Как это? Так же не бывает! Или любишь или ненавидишь!
Келдыш хмыкнул. У него очень хорошо получается передавать этим своим хмыканьем любую интонацию. Сейчас это была ирония.
- Уж поверьте мне, Мортимер, еще как бывает! Я… Я не очень… - Игорь поглядел в окно и подергал себя за мочку уха. – Вы говорите на подобные темы с вашей бабушкой?
- Какие темы? – Агата надела очки: Келдыш казался странным, немного… смущенным?
- О парнях, обо всем об этом…
- Да о чем говорить-то? – пробормотала она. – Нет у меня никаких парней.
- Неужели? – Келдыш уселся поудобнее, закинув ногу на ногу. – Может, я уже настолько отстал от жизни, но в мои времена поцелуи что-нибудь да значили.
- Да разве это поцелуи? – сказала Агата себе в колени.
Не глядя, увидела, что Келдыш поднял брови.
- У вас такой богатый опыт? Мне поцелуи Вуда показались вполне… серьезными. Он готов был пойти дальше, и пошел бы, если б я не помешал.
Агата тихо сопела в колени. Не мог, что ли, не напоминать ей о том дурацком случае? Келдыш неожиданно рассмеялся:
- Кстати, я только сейчас сообразил, что все время врываюсь к вам в самый неподходящий момент! Тогда в гостинице с Вудом, здесь, в кабинете с Димитровым… Уж вы извините меня, Мортимер.
- Мы с Димитровым вовсе не целовались! – запротестовала Агата.
- Нет, - согласился Игорь. – Но дело к тому клонилось.
Она смолчала. К чему он вообще завел этот разговор?
- Я к тому, - сказал Келдыш, - что вы всегда можете обратиться ко мне за советом. Я, как вы понимаете, знаю парней куда лучше, чем вы… или даже ваша бабушка.
Агата поморгала. А, например, про себя он тоже будет давать ей советы?
- Спасибо, конечно, но…
- Не за что, - сказал Келдыш, не дослушав. – Вставайте, я пошел греть пироги. Да, кстати, Димитрова выписали из больницы.
Глава 13
Прощание
Славян приехал за вещами. Наверняка специально сделал это в воскресенье, когда большинство интернатовцев разъехались по друзьям и родственникам, и все равно набилась полная комната народу. Агата знала, что он не хочет ее видеть, и потому торчала в коридоре, держась за спинами остальных. Смотрела, как он комом запихивает вещи в мешки и сумки. Димитров стал очень худым и каким-то длинным – точно за месяц в больнице подрос на целую голову. Агата вообще заметила, что мальчишки вытягиваются как-то внезапно и сразу. Не то что девочки – они вырастают раньше парней, а потом останавливаются.
Одна надежда, что останавливаются…
С Димитровым был его отец и – почему-то - Келдыш. Игорь стоял, прислонившись к подоконнику, скрестив на груди руки, и наблюдал за сборами. Славян собирался молча, только иногда огрызался на какие-то вопросы или замечания отца. Всем было не по себе.
Кроме Зигфрида. Тот или сидел на Славяновской кровати или слонялся рядом, мешая и беспрерывно болтая о том, что произошло за это время, про экзамены, про какие-то Витражи, и то и дело спрашивая:
