MAYDAY - Ксения Кантор
С другой стороны, внутренние разборки поставят под угрозу существование лагеря. Люди вновь окажутся на грани истребления, только в этот раз от рук своих же. Прокручивая в голове такой сценарий, Кристина почувствовала ужас. Неужели опасности за периметром недостаточно? Неужели власть стоит того, чтобы лишать жизни последних выживших? Нет, она определенно не могла в это поверить. Однако Дэн говорил с такой убеждённостью, словно это всего лишь вопрос времени. Коль скоро так, оставалось надеяться, что Соколовскому удастся усмирить мятежников до того, как они натворят бед.
Да пожалуй, вся надежда на полковника и его приближенных.
Невольно вспомнились первые дни. Когда закрылись ворота Кремля, казалось, люди впали в оцепенение. Над головой больше не летали самолеты, встали заводы и фабрики. Трубы водоснабжения задумчиво гудели, отопления тоже не было. Мусор и грязь никуда не исчезали, как раньше. Туалетов стало два – М и Ж и оба на улице. Когда первый шок прошел, в лагере началась полная неразбериха и сумасшествие. Кто-то рвался наружу, одержимый желанием найти родных и близких, словно забыв, что за стенами их ждет верная смерть. Другие бились в истерике, не понимая, как дальше жить, а главное – зачем?
К счастью, в Кремле оказалось много солдат. В отличие от гражданских, парни не растерялись, не впали в отчаяние, и паники среди них тоже не было. Они просто молча взялись за дело, с каким-то ожесточенным смирением, раз и навсегда приняв новые условия жизни.
Конечно, не обошлось без драк и конфликтов. Группа гражданских попыталась захватить командование, но среди прочих в лагере был полковник Соколовский. Это оказалось решающим…
Возможно, кому-то нынешнее управление не по душе, но Кристина искренне считала, что Соколовский подходил на эту роль идеально.
Первое, что он сделал – организовал перепись всех выживших, попутно выясняя возраст, навыки, профессию. Очень ценились механики, инженеры, доктора. Именно им предстояло работать больше всех. Остальных он объединил в группы: повара, рабочие, уборщики, прачки, и обозначил фронт работ. Теперь все были при деле. Даже детям нашли занятие – в свободное от учебы время ребята работали посыльными, передавая по лагерю срочные сообщения. За что солдаты ласково прозвали их смс-ками.
Второе, полковник продумал систему рейдов, ночных караулов и подготовки молодых солдат. Благодаря этому в лагере теперь всегда была провизия, а периметр надежно защищался. А это дорогого стоило. Голод отступил, а вместе с тем панические настроения и нервозность. Солдат, пригодных к рейдам, распределили по командам. Поначалу вылазки в город осуществлялись ежедневно. Но по мере того как наполнялись склады, рейды свели к минимуму – раз в две-три недели. Зачем лишний раз рисковать жизнями, если все необходимое в лагере есть?
И третье, при помощи пункта радиосвязи Соколовский наладил связь с внешним миром. Это подарило людям надежду.
Отойдя от окна, девушка закончила прибираться в кабинете и направилась в лабораторию, где ее уже ждал Док. Поскольку она неплохо разбиралась в медицине, то примкнула к медикам. Конечно, на гения не тянула, но запросто справлялась с обязанностями медсестры.
Глава 6.
Он чувствовал себя на тридцать, ну максимум на тридцать пять! Поэтому, когда из зеркала на него смотрела суровая морщинистая рожа, мужчина страшно негодовал. Почему и главное, когда это случилось?! Лучшие годы молодости миновали, а он и не заметил. Но стоит признаться, во многом именно «суровая рожа» помогла Соколовскому Виктору Алексеевичу, а попросту Соколу, как его за глаза называли солдаты, захватить власть.
Когда лагерь захлестнула смута, перед Сенатом собрались недовольные. Они кричали, требовали, спорили. Не очень понятно, зачем и кому они предъявляли свои недовольства, но спустя пару часов Соколу порядком надоели их вопли. Выйдя на площадь, он сперва зыркнул на крикунов своим фирменным «зубодробительным» взглядом, а после во всю мощь легких гаркнул: «Разойтись!», и бунтарей, как ветром сдуло.
Внешность полковник имел под стать фамилии. На жестком лице горел зоркий, соколиный взгляд. Казалось, он простреливает насквозь, и любую фальшь выявляет еще на уровне мысли. Широкие кустистые брови тоже работали во благо полковника, стоило их сдвинуть, как оппоненты благоразумно отступали. В каждом его шаге, движении чувствовалась уверенность и стальная выправка бывшего СОБРовца.
Когда с гражданскими было покончено, пришло время навести порядок в рядах «армии». На руках Сокола оказалась такая «солянка», что впору было за голову хвататься. Среди солдат здесь оказались представители спецназа, несколько омоновцев, ВДВ, часть Кремлевского полка, и все они время от времени проявляли полную нетерпимость друг к другу, цепляясь, нарываясь и провоцируя разборки. Но довольно скоро даже самые строптивые солдаты смекнули, что Соколовский как стальной прут: прогнуть невозможно, а если отпружинит – берегись. Полковник проявил поистине железную волю, и после двух недель непрекращающихся истерик, неразберихи и стычек, жизнь в Кремле более-менее наладилась. Как долго это продлится, никто не знал, но одно было ясно наверняка – пока полковник у власти, все будет хорошо. Та уверенность, с какой Соколовский взялся за дело, помогла ему довольно быстро обрести союзников как среди военных, так и среди гражданских.
В Кремле он занял довольно просторную комнату под самой крышей Арсенала. До него в этом помещении, если верить фотографиям, работал церемониймейстер военных караулов и парадов. В другой ситуации сей факт вызвал бы у полковника гомерический хохот, но не теперь. Учитывая новое положение вещей, его мало что удивляло. И все же, чтобы хоть как-то реабилитироваться в собственных глазах, Соколовский приучил весь лагерь называть эту комнату Штабом. Звучало солидно и серьезно.
– Дневальный! – зычным голосом крикнул полковник.
Отхлебнув из стакана, мужчина скривился. Чай оказался ледяным. Заглянув в буржуйку, он обнаружил лишь крошечные головешки.
– Ядрена копоть! – выругался он в своей привычной манере. – Дневальный! – через секунду в двери показался худощавый паренек. – Дров принеси.
Поймав хищный прищур соколиных глаз, бедолага съежился как после контузии.
– Товарищ полковник, дрова закончились, – виновато сообщил он.
– Так иди достань! Скажи для Соколовского.
– Никто не даст, – невзирая на угрозу, сообщил дневальный и нервно сглотнул. – Дрова теперь дороже коньяка и сигарет.
– Ядрена копоть! Парень, принеси дров по-хорошему! – взревел полковник. – Как и где ты их достанешь, меня не волнует!
После грозного рыка парень испарился, а Сокол тем временем продолжал бормотать себе под нос: –
