Рыжий и черный - Татьяна Лаас
Брок нахмурился, опуская глаза вниз и рассматривая свои босые, грязные ноги. Он потер лоб, прошелся пятерней по волосам, поджал губы — видимо, усиленно думал.
— Мне казалось, что морок случился в паровике… Я тогда явственно почувствовал, как ветер треплет мои отросшие волосы, когда как на самом деле я… — он снова пальцами прошелся по своим коротким, меньше дюйма, волосам. — Получается, что все случилось раньше? — он посмотрел сейчас невероятно грустными глазами на Грега.
— Получается, что так.
— Это явно демоническая хрень. Или гранд-мастер, как и я, по силе воздействия.
Грег поделился своей неуверенностью:
— Отец Маркус утверждает, что это не демон и это не одержимость, но… Мне кажется, что он ошибается.
Брок расплылся в злой улыбке, не предвещавшей напавшему на них ничего хорошего:
— Прорвемся! Никуда не денемся. Найдем нашего шутника. — он прошелся по комнате, оглядываясь и собираясь с силами: пыльный, грязный, несуразный в своей шторе, обмотанной вокруг талии, но серьезный и уверенный в себе. Грег оперся спиной на стол, сложил руки на груди, только сейчас вспоминая, что тоже совсем не одет. Надо приводить себя в порядок и идти в «Веселую вдову» — разбираться с тем, что случилось с Броком. А хотелось одного — остаться в спальне наедине с Лиз и продолжить то, на чем их прервали: они как раз обговаривали новые правила совместного… Выживания. Когда опасаешься подлянки от спутника, это не жизнь — это выживание. Только так и стоявший перед глазами горящий Чинд убеждал его бороться, а не бежать от Лиз, прикрываясь своей беспомощностью перед ударами неизвестного шутника. Надо же, Брок обозвал тварь, которая с ними играет, шутником. Шуточки так себе, если честно.
Из спальни с ворохом одежды в руках вышла Лиз. Она протянула одну стопку Броку:
— Марш в душ — тебя словно в грязи изваляли! Приводи себя в порядок, прежде чем куда-то бросаться, Жабер.
Брок, задумчиво проводя пальцем по грязному плечу — под пальцами в бархатистый комок скатывалась пыль, — проворчал:
— Меня валяли не в грязи. Меня валяли в пыли.
— Иди уже, чудо пыльное! — настояла Лиз. — Помоешься — я тебе обработаю раны на ногах.
Брок отмахнулся:
— Само заживет! — Он направился в ванную, расположенную в спальне, замирая в дверях: — Лиз, Грег, спасибо за все. Я оценил вашу любовь ко мне.
Лиз, подавая Грегу вторую стопку одежды, проворчала:
— Какую еще любовь, Жабер?
Он ткнул пальцем в Лиз:
— Ты меня не пристрелила. Он меня не испепелил — это о многом говорит! — он предпочел скрыться в спальне, чтобы не слышать их ответов.
* * *
Виктория задумчиво сидела в кресле, пытаясь понять: стоит доверять решению Брока или все же нестись ему на помощь, как она собиралась до его звонка? Брендон, опять своем костюме-неприятности, присел на край низкого стола перед ней:
— Виктория…
Он редко позволял себе так обращаться к ней, значит, считал, что дело крайне серьезное.
— Да, Брендон? — она заставила себя улыбнуться.
Алые руны сверкнули на слишком серьезном лице Брендона:
— Расскажешь, что конкретно ты чувствовала все это время через ваш с Броком общий эфир?
— Ничего необычного, — Вик пожала плечами. — Совершенно ничего необычного. Брок был открыт, как вчера и позавчера. Он не закрывался ни на минуту.
Эван задумчиво стоял рядом, опираясь на спинку кресла — Вик ему уже все рассказала. Причем почти такими же словами. Эван посмотрел в темные окна — время близилось к полуночи. Улица перед домом была пуста, и только одинокие уличные фонари, как постовые замерли на своих местах.
— Я прогуляюсь… — тихо сказал он, направляясь в заднюю часть дома, где был выход в сад. Брендон лишь кивнул ему:
— Конечно… — он вновь занялся Викторией, даже за руку её взял: — и все же, расскажи, пожалуйста.
Вик не стала возмущаться или капризничать — сейчас любая мелочь может дать подсказку в разгадке происходящего вокруг них. Ладно еще Грег, но почему Брок попал под удар? Это было совсем непонятно.
Виктория начала, старательно подбирая слова — от её формулировок зависело многое:
— Сперва Брок злился и нервничал — видимо, сидел на совещании. Потом его эмоции изменились — он стал… Веселее, легче, он словно… Помолодел. Именно! Я за пол-луны знакомства никогда не ощущала у него таких эмоций. Потом он заснул, а проснулся, и появилась дикая тревожность, переходящая в панику и даже испуг. Он словно обезумел. Вот это и заставило меня бросаться на его поиски. Хорошо, что он догадался сам телефонировать.
Брендон вкрадчиво спросил — ведь умеет общаться, когда хочет:
— Как ты сама себя ощущала при этом? Не было ничего необычного?
Вик снова пожала плечами — ей это тоже не давало покоя:
— Не знаю. Для меня все было обычно — я готовилась ко сну… Поскольку Эван не жаловался, что я вела себя странно, полагаю, что и в самом деле не натворила ничего необычного.
Брендон вздохнул и неожиданно признался:
— Тогда я ничего не понимаю. Эфирное воздействие на Брока не могло не задеть тебя.
— Но не задело, — пожала плечами Вик.
— Вот это и непонятно… — он потер пальцами лоб. Они скользили по коже, задевая руны, и те светились алым, опасным эфиром, как гирлянды на новогодних площадях.
* * *
Тень нашлась все там же, словно ей нравилось смотреть на океан. То, что дело в защитных плетениях, Эван сомневался. Тень снова игралась в «Колыбель для кошек», создавая из теневых паутинок различные плетения.
Эван встал у ограды, опираясь на холодные, припорошенные снегом камни:
— Это ты?
Тень любопытно повернулась к нему:
— Что я? — жаль, что лица у неё нет. По голосу мало что поймешь, тем более что голос был странный — неживой, гулкий, как эхо в горах, пустой.
Эван поправился — печать на запястье обожгло болью:
— Это ты пытаешь Грега и Брока?
— Вот уж нет, — пробурчала тень. — Я пришла только по твою душу. Ты мне нравишься больше. И тебя жальче.
— Жальче? — Эван повернулся к ней, отрываясь от танца волн на пляже. — Жальче? Странная характеристика происходящего.
Тень хихикнула:
— Так и правда жаль. Жить под боком у демона… Ты или храбрец, или безумец. Любой вариант мне нравится.
— Ты же понимаешь, что
