Бытовая магия от А до Я - Екатерина Лира
— Был?
— Ну так он вроде умер. Я так слышала, по крайней мере…
— Галина! — снова позвали девушку.
— Да иду я, иду! — она досадливо поморщилась, торопливо запихивая в себя последний кусочек. — Ладно, я побегу, а вы с Ирочкой не скучайте!
И, прихватив с собой тарелку, Галя побежала на кухню.
После разговора с хохотушкой-поварихой в свою коморку я шла в задумчивости. Тот образ Барса, что сложился у меня в голове, никак не вязался с тем, кто мог действительно помогать людям. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет, если и платили ему за это немало.
Тишину коридора внезапно нарушил взрыв хохота из кабинета, мимо которого я проходила. Дверь распахнулась, и я увидела молодую светловолосую учительницу, стоящую у доски. Волосы опалены, указка в руках сломана пополам, а светлое платье пошло грязными пятнами, подозрительно похожими на плесень.
Учительница повернулась на звук открывшейся двери — нижняя губа дрожит, глаза полны непролитых слез. А на доске над ней прикреплена порванная схема строения семян однодольных и двудольных растений.
— Лука, сядь, пожалуйста, на место. Федор! — звенящим от напряжения голосом пыталась уговорить класс блондинка. — А ну-ка все сели…
Но договорить она не успела, потому что прямо в нее полетела то ли жвачка, то ли жеваная бумажка. Учительница попыталась увернуться, чем вызвала еще один взрыв хохота.
— Я на вас директору нажалуюсь! Указку сломали, дидактические материалы порвали!
Но угроза не сработала — в нее снова полетел град бумажек.
Мне искренне хотелось помочь ей, я помнила, как самой иногда бывало сложно восстановить тишину в разбушевавшемся классе, как в первый год преподавания сама пару раз была готова разреветься на уроке.
Во рту стало солено, как от крови, грудь сдавило. Я вдруг почувствовала себя невесомой, легче воздуха. Быстрой — словно сама мысль.
А все происходящее в классе, напротив, замедлилось. Летящие бумажки зависли в воздухе.
«Может быть, не время замерло? А я снова ускорилась… как тогда, в лесу?»
Я осторожно, с легким трепетом, вошла в класс.
Вроде бы с момента моего последнего урока прошло совсем немного, и, вместе с тем, я, кажется, успела даже соскучиться по рабочим будням, планеркам, ученикам и даже домашним заданиям.
Поставила на учительское место люльку с малышкой.
Детей в классе было около десяти человек, лет по одиннадцать-двенадцать — шестой класс, судя по теме на доске. Больше всего безобразничали и кидались этими бумажками, судя по застывшим позам с вытянутыми вперед руками, двое с задней парты.
Высокий белобрысый парень с правильными чертами лица, но ехидно прищуренными глазами, и второй — рыжий, с отчего-то зеленоватой кожей.
Вздохнув, собрала все, что висело в воздухе, а затем выбросила в ведро в углу. Хотя очень хотелось отправить им за шиворот.
Порой встречались такие ученики, по которым кровавыми слезами плакали инспекторы по делам несовершеннолетних, и разговоров они просто не понимали. Но учителя не имели право даже голос повышать.
Но тут-то я даже не учитель, так что отчего бы не помочь?
Проходя мимо нее, вынула из рук сломанную указку и положила ее на учительский стол, так, чтобы всем было видно.
«Ну и как снова запустить время?»
Стоило мне об этом подумать, как все вновь пришло в движение.
Двое хулиганов с задней пары вскочили с мест.
— Тихо, — негромко, но твердо произнесла я.
Учительница позади икнула от неожиданности и принялась крутить головой, смотря то в коридор, то на меня, очевидно, не понимая, как я оказалась внутри.
— Меня зовут Мария Ивановна. И я — школьный завхоз. Материально ответственное лицо за школьное имущество. А это, — я ткнула пальцем в указку и в порванную схему на доске, — школьное имущество. Так что тот, кто его портит, будет иметь дело со мной.
— Пф… — послышалось с первой парты от курносой веснушчатой девочки. — Моя мама купит вагон таких указок, если надо будет. Скажу ей, чтоб вечером денег сбросила.
«Ох уж эти избалованные детки!» — едва не закатила глаза.
— «Сбросила денег» — это называется «подкуп должностного лица». Взятка, — как можно более серьезным голосом возразила я. — Вы еще маленькие, но, может быть, в курсе, что за попытку подкупа можно угодить в тюрьму?
Детки затихли, а я, тем временем, продолжила:
— Так что за каждую испорченную вещь будете отрабатывать лично вы. Поняли?
— Вы как хотите, а я валю отсюда! — вдруг выпалил блондинчик с задней парты, и в следующий момент я снова почувствовала, как сдавливает грудь.
Класс замер, стоило мне почувствовать привкус крови во рту, вот только на этот раз я не одна могла двигаться. Похвалившийся тем, что уходит, школьник одним махом сгреб вещи с парты в рюкзак и неторопливо направился к дверям, не замечая, что я не замерла с остальными.
Пришлось поторопиться, я перехватила его у самой двери, непедагогично дернув за воротник рубашки — первое до чего дотянулась.
Парень закричал больше от удивления, чем от какой-то боли, и в тот же момент остальной класс пришел в движение.
— Эй! Вы что себе позволяете?! Я на вас брата натравлю! Вы пожалеете!
Но такие угрозы от «золотой молодежи» я в прошлой жизни слышала не раз и не два, а потому прекрасно знала, что чаще всего в ситуациях, когда деточка реально борзеет, родители все-таки становятся в нейтральную позицию «разбирайтесь с ним сами, вы школа, вот и учите».
— Разбудишь мне ребенка своими криками, и я тебя сама первая съем, — пообещала и накинула на него сверху веревочку с узелками, приготовленную для малышки.
Как только артефакт коснулся шеи, звук, исходящий от мальчика, пропал. Он стоял, бессильно открывая и закрывая рот, шаря руками по груди, пытаясь снять веревочку. Но у него ничего не получалось, должно быть, на этот случай она была зачарована и самому снять ее было не так-то просто.
Класс захохотал, теперь уже над незадачливым беглецом.
— Тихо, — повторила я. — Думаете, к вам про «разбудить ребенка» не относится? У меня еще целый склад артефактов.
Я повернулась к учительнице:
— Принести? Для поддержания полной, — я выделила это слово, — тишины.
Учительница в легком шоке
