Остров Колдунов - Ольга Белошицкая
Кельхандар пожимает плечами. Сама идея невидимой лестницы нравится ему больше всех реально возможных путей.
— Мы не можем ее видеть, потому что мы родились на Телларе, наши глаза устроены по-другому. Для нас она — невидимая, — упорствует он. — Ведь не могут же островитяне смотреть на солнце. А мы можем. Они не могут долго находиться под солнечными лучами, сразу получают ожог, а нам — хоть бы хны. Вот и лестница из того же списка. Они видят ее, а мы — нет.
Тэйн улыбается. Конечно, островитяне не переносят жаркого телларианского солнца, потому что оболочка Небесного Острова не пропускает ультрафиолет, их кожа не знает, что такое солнечные лучи, с самого рождения. Конечно, если рожденного на Острове поместить в Наземный мир и постепенно приучать его к солнцу, он привыкнет и перестанет его бояться, но коренные жители Острова не покидают свою родину. И в этом нет ничего удивительного — они здесь родились, живут, это их дом. Он сам, к примеру, ни за что не согласился бы провести всю свою жизнь в этих причудливых пузырях. Вот и сейчас ему чертовски хочется домой, но до конца обучения еще далеко… ох как далеко. А Кельхандару еще дольше, ведь он пришел сюда на год позже Тэйна.
Сон оборвался резко и неожиданно — его выдернули из сна, словно рыбу на удочке. Пробуждение было более чем неласковым — на него обрушился поток ледяной воды. Он сел, обнаружив, что так и не разделся, что уже утро, что Джерхейн возится у колодца во дворе. Вельг, устроивший ему эту утреннюю экзекуцию, недовольно покачал головой.
— Пузырь утопленника, — повторил он с осуждением в голосе. — Ты что, меры не знаешь?
— А где Керин? — поинтересовался Ройг вяло, подумав, что Вельг прав и меры он действительно не знает, голова вот совсем тяжелая, соображать не хочет.
— Дома, где ж еще. Мне его на себе пришлось тащить, — ответил тот. — Протрезвеешь — пойдешь проведаешь.
— А Джер? — Тэйн кивнул в сторону окна.
Вельг только хмыкнул в ответ.
Умывшись и переодевшись, Тэйн отыскал Кири и предложил ему вместе позавтракать. Тот обрадовался возможности вкусно поесть, да еще в солидной компании — мальчишек в трайты не пускали, даже при наличии денег, только со взрослыми, и только с мужчинами. По дороге они беспечно болтали о ерунде, пока мальчишка не упомянул о вчерашней пьянке. Тэйн нахмурился. Ему стало неловко, что парень видел, как Вельг доставлял их домой, пьяных до безобразия. Но Кири имел в виду вовсе не это.
— Пока вас не было, тут крутились какие-то хмыри. В окна заглядывали, слуг расспрашивали, кто живет да когда приехал. Потом тот, что в ушари, меня увидел, ну и стал выпытывать, зачем вы приехали да куда пошли. Я, конечно, дурнем прикинулся, что не знаю. А потом пообещал, ну, это, залезть к вам да в вещах порыться, — мальчик вздохнул. — Но они сказали — не надо. И уехали.
Тэйн покачал головой.
— Кому-то могла не понравилась рыжая шевелюра Джерхейна, — пояснил он. — Вот и разнюхивают. Ты молодец, все сделал правильно. Что ж, мы будем осторожнее. Можешь их описать?
Кири надолго задумался.
— Вообще-то они на отряд похожи. Шийяры разные, но все неброские, в одной манере сделаны. Трое в ушари и тюрбанах. Двое с открытыми лицами. Лица горожан, не степняков. У всех ятаганы, кроме главного. Главный у них, ну, тот, что со мной разговаривал, странный какой-то, — мальчик сделал паузу. — Жуткий.
— Жуткий? — переспросил Ройг. — Почему?
— Высокий очень. Худой. Шийяр в поясе перемотан шелковым шарфом, так кажется, будто он вообще… как палка тонкий. Тот кусочек лица, что из-под ушари виден — очень бледный, белый прямо-таки. Самое ужасное — глаза у него белые… — мальчик поежился.
— Совсем белые? Без зрачков, что ли? — удивился Тэйн.
— Очень светлые. Будто бы из серебра сделаны. А белки — голубые. А еще я видел его волосы. Они длинные, из-под тюрбана сзади свешивались. Они черные и белые одновременно!
— Как это? Седые, что ли?
Кири отрицательно затряс головой.
— Не бывает такой седины! — жутким шепотом заявил он. — Прядь черная, прядь белая. И так вперемешку. Нелюдь он, вот что! — и затрясся, взвинченный собственным воображением.
— Постой-ка, — поспешил успокоить его Ройг. — Давай я опишу тебе разумную тварь, которую я на самом деле видел, — и он, вспомнив существо, напавшее на него в илломайнском лабиринте, постарался подробнейшим образом его описать. — Похож?
— Нет, — снова затрясся мальчишка. — Это вы мне совсем чудовище изобразили! А тот — человек. Просто он как… как… Небесный Дьявол!
— Небесный Дьявол, значит… — Тэйн улыбнулся. — И какой же именно из семерки?
Завтракали они там, где и раньше — в маленькой трайте недалеко от постоялого двора. Мальчишка уплетал соленый сыр гри и все те же лепешки дадаг за обе щеки, Тэйн едва впихнул в себя кусок лепешки и в который раз поклялся, что больше не будет пить с Джерхейном — тот никогда не мог остановиться вовремя. Да и весовые категории у них разные. Впрочем, не только в выпивке.
После завтрака он отправился к мастерской Керина, поглядеть, как там мастер, прихватив мальчишку с собой. К счастью, лавка была открыта, Тэйн заметил посетителей, разглядел и хозяина, вид которого не просто говорил — кричал о чрезмерных возлияниях накануне. Понаблюдав со стороны, как у него идут дела, больше для очистки совести, чем для дела, и убедившись, что бусы по-прежнему висят у того на поясе, Тэйн решил не заходить в лавку. Теперь, когда артефакт найден, следовало позаботиться о путях отступления, особенно теперь, когда обнаружилось, что за ними следят. Тэйн и Даллан заранее выверили все хэльды-пути из Ахтана. Следовало заранее проверить их работоспособность и вычислить наикратчайший путь от постоялого двора и лавки мастера. Кири увязался за Тэйном, убедив его, что он тоже должен знать, куда благородные господа из Риаллара направятся, если у них случатся неприятности.
Путей из Ахтана было несколько. Первый, обыкновенный хэльд-Дверь, вел в Дарнейт, крупный город на юго-востоке
