Анастасия Киселева - Дар судьбы (СИ)
- Эжени, да пойми же ты! Вдруг именно в Монтеррейсе ты встретишь свое личное счастье!
- Аннель, ты перечитала любовных романов.
- Но нельзя же сидеть только за скучными справочниками! Нужно влюбляться, Эжени! Нужно любить!
- Любовь? - Я скривила губы в презрительной усмешке. - Любви нет, Аннель. Есть красивые сказки, созданные специально для женщин, уставших от рутины, и наивных романтичных девиц, еще не растерявших иллюзий. В реальной жизни это чувство заменяется сплавом уважения, доверия и взаимной симпатии, завязанным на совместный быт. Это - в лучшем случае.
- Эжени, - растерялась подруга. - Но как же в твоем понимании тогда создавать семью, если в ней не будет гореть огонь божественной любви?
- Знаешь, дорогая, - в этом разговоре я почему-то ощущала себя умудренной, битой жизнью матроной. - А по расчету! Семейный очаг должен быть печкой, а не костром. Он должен согревать, а не обжигать. Видишь ли, про все эти страсти-мордасти хорошо читать в книжках, а вот в реальной жизни они приносят мало радости. Партнер должен быть надежен, в меру предсказуем, обеспечивать материальный достаток, но и, конечно, не вызывать физического отторжения. В этом секрет крепкой семьи.
Блондинка смутилась, но все равно запальчиво возразила.
- Ты рассуждаешь, как старая одинокая женщина! Разве так должна говорить молодая девушка?
- Слушай ты, молодая да страстная, - огрызнулась я. - Ты забыла уже, как сбежал твой кавалер? А ведь у вас там как раз была неземная любовь.
На этом спор и заглох. Аннель надулась, последние приглашения мы дописывали в молчании, после чего блондинка собрала результаты нашего труда, сухо со мной попрощалась и ушла. Я оказалась предоставлена сама себе.
Я посмотрела на часы, мерно тикающие на стене. Было еще довольно рано - всего четверть пятого; видеть никого не хотелось, а заняться было решительно нечем.
Постояв у окна, я поняла, что нестерпимо хочу на волю. Бродить по дворцу мне не хотелось, хотя за время моего пребывания здесь я так и не удосужилась его изучить. Надо, кстати, договориться с Теодором о визите в город. Пусть даст провожатого; одна и пешком я туда все равно не доберусь, а поиски надо продолжать. Знать бы еще, что и где искать.
Пока же можно вполне побродить по парку. Я быстро взглянула на свое отражение в зеркале, сочла темно-синее платье вполне подходящим для небольшой прогулки и покинула комнату.
А вот внизу меня поджидал сюрприз: управляющий, на которого я случайно наткнулась в коридоре, даже негодующе затряс руками. Нельзя, и все тут. Приказ Его Величества. Нет, только в сопровождении милорда. Нет, милорд изволил уехать. Нет, даже с леди Аннель. И вообще, вернитесь в свои покои, леди!
Ни уговоры, ни жалобное выражение лица, ни откровенное возмущение - ничего не могло переубедить старика. Король сказал, и точка!
Зря он так. К аргументированному мнению я всегда прислушивалась, а вот такое отношение пробуждало во мне прямо-таки ослиное упрямство. Нет - и точка? А вот хочу, и все тут!
- Хорошо! - Прошипела я. - Тогда я изволю выпить чаю!
- Как вам будет угодно, - слегка поклонился мужчина, явно обрадованный, что мы пришли к компромиссу. - Я сейчас же пришлю в ваши покои...
- Нет, - капризно перебила я. - Я не хочу пить чай в покоях!
- Накрыть вам в малой столовой? - Слегка растерялся управляющий.
Не столовая, нет... Как же называлась та комната, в которой я очутилась при попадании сюда? Так как раз окна выходили в дикую часть парка. Вспомнила!
- Гостиной! Я буду пить чай в малой бордовой гостиной! - Усмехнулась я. - И откройте там окна: я не желаю сидеть в духоте!
Мое чудачество восприняли с пониманием. Старик лично проводил меня и распахнул передо мной двери знакомой комнаты - весьма кстати, поскольку дорогу сюда я помнила весьма смутно. Не прошло и четверти часа, как служанка поставила передо мной поднос с маленьким заварочным чайником, пузатой фарфоровой чашечкой и всеми необходимыми атрибутами порядочного чаепития.
Я сдержанно поблагодарила, сообщив, что дальше справлюсь сама. Дождалась, пока в коридоре стихнут быстрые шаги девушки, подкралась к двери и осторожно ее закрыла.
Чай меня интересовал мало, а вот тупой нож для масла и джема должен был стать идеальным орудием предстоящей диверсии. Верхнюю фрамугу для меня распахнули; но, во-первых, она располагалась высоко, во-вторых, была для меня слишком маленькой. Значит, придется самой поработать ручками.
Я злобно пыхтела, рама упорно сопротивлялась. Подозреваю, последний раз ее открывали еще при прадедушке Теодора. Используя ножик, как рычаг, я отжала верхний и нижний шпингалеты и теперь воевала с ручкой. Та с трудом, но проворачивалась, а вот, чтобы открыть створку, пришлось, как следует, расшатать заклинившую конструкцию. Вначале я поковырялась в щелях тупым лезвием, а потом вцепилась в раму, упираясь ногами и налегая всем весом. Рывок, жалобный скрежет, еще рывок, протестующий скрип. Только бы не раскурочить это чертово окно: я с Теодором тогда в жизни не расплачусь!
Судьба или кто, тут у них отвечает за благосклонность мироздания, была настроена ко мне благодушно. Створка поддалась и неожиданно легко распахнулась. Правда, за ней обнаружилась еще одна, но вдохновленная близостью свободы, сейчас я справилась быстрее.
Прилетевший из парка ветерок взъерошил мои волосы. Я вытерла руки салфеткой, отряхнула платье, так как я перед этим окном чуть ли не на колени становилась. Воровато оглянулась через плечо, подобрала подол и вылезла в оконный проем.
Ничего не случится, если я немного развеюсь. Чуть-чуть погуляю, потом вернусь, перекушу, и никто про мою отлучку не узнает. А с Теодором я потом поговорю на тему неожиданного ограничения территории моих перемещений. Или не поговорю.
Я, не торопясь, брела по дорожке и мурлыкала себе под нос песенку. В кронах раскидистых кленов щебетали птицы. Отходить далеко я не планировала, закономерно опасаясь заблудиться. А вот кружок-другой по ближайшим безлюдным аллеям лично мне пойдет только на пользу.
Я свернула с боковой дорожки на более широкую аллею, посыпанную золотистым песком и окаймленную живой изгородью в человеческий рост. Здорово-то как! Тень вместе с деревьями осталась позади, солнечные лучи ласково касались моего лица, и я довольно щурилась. Хорошо!
Замечтавшись, я не сразу заметила, что мне навстречу идет группа людей. Вежливое приветствие заставило меня вздрогнуть от неожиданности и вернуться к окружающей реальности.
Машинально присев в положенном книксене, я с любопытством посмотрела на остановившихся мужчин. Четверо, все мне не знакомы, что, впрочем, неудивительно: мой круг общения пока довольно ограничен, а эти люди не похожи на рядовых обитателей дворца. Зажиточные горожане, прибывшие на аудиенцию, или местная знать? Второе вероятней: трое мужчин одеты скромнее и держатся чуть позади, как сопровождение, а вот четвертый... Не молодой: лет под пятьдесят не меньше. Из-под бордового берета выглядывают коротко стриженные седые волосы. Роскошный, даже вычурный наряд не скрывает общей одутловатости и сутулости фигуры, кожа желтоватая, нездоровая; но взгляд глубоко посаженных темных глаз внимателен и цепок. Подбородок широкий, упрямо выдающийся вперед, лоб высокий, морщинистый, черты лица довольно грубы, но в осанке и манере себя держать чувствуется властность.
