Дэйра Джой - Ритуал испытания
— Но почему Клаудин? Она вселяет такой ужас! Тебе она даже не нравится.
— Да, но я должна, — Аня печально отвела взгляд.
— У нее что-то есть на тебя, не так ли? Я ее знаю слишком хорошо. Что это? Ты в долгу перед ей?
Казалось, Аня падает духом на глазах.
— Я должна деньги.
Грин пала духом от этого нового поворота.
— Почему ты не пришла ко мне?
— Ты была погружена в собственные проблемы, я не могла нагрузить тебя еще больше своими.
— Позволь, я догадаюсь. В твоих дальних имениях начались беспорядки. Деньги прекратили поступать и таинственным образом исчезли? Урожай не оправдывал своих затрат?
— Как ты узнала?
Грин прикрыла глаза.
— Потому что я пережила такое. Я с трудом умудрилась вытащить земельные владения Тамринов с грани разорения.
— Д’Анбеэ предложила одолжить мне денег, чтобы справиться с этим, И я по глупости согласилась. Сейчас она требует полного возврата. Это дело чести, Грин.
— В делах с этой женщиной нет никакой чести! Разве ты не видишь, что, возможно, она стоит на первом месте среди ответственных за твои беды? Она подставила тебя, как и меня, только по разным причинам. Но несмотря на это я знаю способы остановить ее.
— Не имеет значения. Завтра она прибудет для подписания контракта.
— Она предложила цену скрепления?
— Цену, которую она предложила — это погашение моего долга в обмен на моего внука.
— Сколько ты ей должна?
— Четыреста тысяч плетеных монет. Грин, это состояние.
Это являлось состоянием. Пока что нигде не было указано, что на Джорлана может быть сделана открытая заявка. Клаудин не только создала проблемы Герцогине, она также нашла аккуратный способ заполучить ее внука за часть его истинной цены ложа. Грин признала, что это чрезвычайно тонкая интрига, хотя и гнусная.
Она глубоко вдохнула.
— Я утрою эту цену. Она должна будет согласиться, что эта цена полностью оплачивает долг.
Аня задохнулась.
— Что ты говоришь? Ни у кого нет в распоряжении такого количества денег.
— Я могу достать столько.
— Это разорит тебя!
— Предоставь мне беспокоиться об этом. — Грин залезла в свою сумку и вытащила маленькую запертую коробочку. Достав ключ, висевший у нее на поясе, она отперла фамильный сундучок и извлекла свернутый пергамент, в который были внесены все ее прародительницы, начиная со времен NEOFEM’а. По традиции, мать должна была занести имя своего сына в фамильный свиток имя-дающей, подтвердив своей печатью.
Однажды подписанный, контракт был нерасторжим.
— Отдай Джорлана мне, Аня.
Ошеломленная, Герцогина посмотрела на нее.
— Ты хочешь его? Но… но я думала, что ты противница приобретения имя-носящего.
— Больше нет. Я желаю его.
Слеза выкатилась из глаз Ани.
— Я прошу прощения, но я дала слово, Грин. Я не могу. Если бы я только знала…
Грин собралась с силами для финального акта. У нее был только этот шанс, сохранить его.
— Аня, Клаудин настолько жестокая, двуличная женщина, что ты даже не сможешь полностью измерить это. Действительно ли ты не хочешь отдавать Джорлана кому-нибудь ей подобной?
Аня начала всхлипывать. Грин встала, и, обойдя вокруг стола, крепко обняла ее.
— Я буду холить и лелеять его. Тебе никогда не нужно будет беспокоиться за его благополучие. Подпиши контракт, Аня. Ради его блага.
— Она никогда не допустит этого.
— Цена скрепления, которую я предлагаю, будет достаточной, чтобы компенсировать честь в глазах Септибунала. Клаудин никогда не сможет опротестовать ее, и она знает об этом. Ты окажешь ей содействие, но приобретешь могущественного врага.
Аня успокоилась, на ее лицо вернулись краски.
— Умница, чудесная девочка! Тогда так и будет. Если имя Тамринов защитит Джлорлана, тогда я не боюсь ничего, что Клаудин Д’Амбеэ может попытаться сделать мне. — Герцогина взяла золотую ручку Тамринов, и небрежно, с завитушками вписала имя Джорлана в генеалогическое древо Тамринов. После этого взяла свою печать и сделала оттиск.
Грин выдохнула задержанный воздух. Джорлан был в безопасности.
— Есть одна вещь, о которой я прошу тебя, Аня.
— Ты можешь просить у меня что угодно. Я всегда буду твоей должницей в благодарность за его спасение. Я знаю, что случилось с ее предыдущими имя-носящими, хотя ничего даже не было доказано.
— Джорлан знает об этом деле с Д’Амбеэ?
— Нет. Я подумала, что лучше хранить это в тайне от него так долго, насколько это возможно.
— Хорошо. Тогда я прошу тебя не говорить ему обо всем.
— Но почему? Уверена, что он будет тебе так же благодарен, как и я.
— Нет. Он должен знать только то, что я заключила на него контракт потому, что желаю его. Он никогда не должен сомневаться, что я хочу его. Знаешь, Аня, я решила заплатить за него до того, как узнала о происках Клаудин.
Аня печально улыбнулась.
— Это первая вещь, услышанная мною за два дня, которая сделала меня счастливой.
Грин улыбнулась в ответ.
— Я на самом деле хочу его, Аня. Я это имела ввиду, когда говорила, что буду лелеять его.
— Ты не можешь представить, как приятно мне слышать это. Я всегда надеялась, что это случится.
— Правда?
— Да, так что ты должна знать. Возможно, в далекой перспективе Д’Анбеэ оказала нам любезность.
Грин хихикнула и тряхнула головой.
— Так или иначе, трудно вообразить Клаудин и любезность в одной фразе. Вообрази, как Джорлан придет в ярость от нас двоих.
— Возможно, сейчас он оставит свои дурацкие понятия о мужском равенстве. В самом деле, я не знаю, где он нахватался этих идей — конечно же, не с моей стороны! Можешь ли ты вообразить мужчин, заседающих в Доме Лорд? Следующую же новость, которую ты бы узнала, это то, что мы воюем со всеми!
Я не знаю, Аня, возможно, это было бы не так плохо, как кажется. — Грин подмигнула Герцогине.
— Хмф! Это неестественно. Мужчинам отведено специальное место в доме: растить детей и так далее! В любом случае, я передам обязанность унимать его — тебе. Я могу гарантировать, что у тебя будет время на это.
— О, я в этом не сомневаюсь.
— Ты останешься на ночь? — Аня поднялась и обошла стол. — Я не могу отпустить тебя в таком состоянии, дорогая девочка. Ты выглядишь готовой упасть. Представь, отважно мчаться в разрядный шторм ради скрепляющего контракта! В самом деле, история достойная того, чтобы рассказать твоим детям.
Грин вздрогнула.
— Ах, пусть это останется между нами, хорошо? Я не хочу выглядеть настолько похожей на охваченную страстью идиотку.
