Между семьей - Вэнди Джинджелл
Поэтому, вместо того чтобы задавать неудобные вопросы, я угостила всех чаем и кофе. Мы могли бы поговорить о мозгах завтра. А пока Моргана ходила, а ликантропы были сыты; пришло время выпить кофе.
Я и не подозревала, как мало у нас было кофейных кружек, и к тому времени, когда я обнаружила, что тупо смотрю на чашку Атиласа, буфет был почти пуст. Рука, которую я подняла, чтобы достать ещё одну кружку, немного дрожала, пальцы снова сжались в ладони, но тут Зеро посмотрел на меня, и я обнаружила, что поспешно запихиваю чашку в дальний угол буфета, охваченная тревогой.
Это был бесполезный защитный жест; я не хотела, чтобы Зеро разбил и чашку тоже. Что было совершенно нелепо, потому что чашка принадлежала убийце моих родителей. Я бы не хотела, чтобы она была в доме.
Но я не могла заставить себя ни достать её из шкафа и воспользоваться, ни позволить Зеро заняться ей.
Блин. Я же не собиралась плакать прямо здесь, на кухне, правда?
Не-а. Я не собиралась позволять этому вывести меня из себя. Я собиралась сама приготовить себе кофе, потом проверить, не вернулся ли Джин Ён, и осмотреть все окна в доме, чтобы посмотреть, смогу ли я что-нибудь вытащить, хоть что-нибудь снаружи. Если бы я смогла вытащить что-нибудь снаружи, возможно, был бы шанс, что я смогла бы вытащить кого-нибудь снаружи.
И вот снова появилась эта щекотливая мыслишка о том, что я должна была что-то сделать, чтобы вытащить нас отсюда. Какой-то способ увидеть мир в правильном свете или заставить его взаимодействовать с нами правильным образом, чтобы выбраться отсюда, пока у нас есть такая возможность.
Всё ещё увлечённая этой идеей, я взяла свою кофейную кружку с собой наверх и первым делом занялась окнами в своей комнате. Я не успела уйти слишком далеко, поэтому вернулась в гостиную на втором этаже, надеясь, что смогу лучше контролировать окна, которые я так часто использовала, чтобы прокрадываться в дом и выходить из него, пока в моей жизни не появились психи. Дело было не столько в том, что я думала, что эти окна сами по себе будут относиться ко мне лучше, — тем более, что в Между, похоже, есть пунктик насчёт повторяющихся шаблонов, а там, где есть повторяющиеся шаблоны, вещам… легче проходить сквозь него.
Хотите вы или нет, чтобы все эти вещи проходили через Между, это полностью зависит от того, являетесь ли вы этими вещами или нет, и знаете ли вы, что это за вещи.
Окна в гостиной тоже были не слишком хороши. Я пробыла там добрых полчаса, всё время думая, что у меня что-то получилось, что-то вот-вот соединится правильным образом, прежде чем всё ускользнуло у меня из рук и снова закружилось в водовороте.
Не то чтобы я не чувствовала, что происходит, теперь, когда я знала, что это такое; ещё до того, как Моргана упомянула что-то о вибрациях и о том, что всё находится на нужных длинах волн, я заметила, как действует Между. Теперь, когда я заподозрила, что оно снова замыкается в себе, потому что не может справиться с той частью человеческого мира, которая по-другому вибрирует, с которой оно должно было бы быть связано, мне стало легче по-настоящему понять, что происходит.
Я только хотела, чтобы было проще что-то с этим сделать.
Когда я не смогла ничего сделать с окнами в гостиной, кроме как сделать их немного менее устойчивыми, чем мне было удобно, я направилась в комнату Мамы и Папы. Там тоже ничего нельзя было сделать, но, возможно, это было связано с тем, что я была выбита из колеи не только ситуацией, в которой оказалась.
Тем не менее, там было странно спокойно, слышался слабый домашний гул у меня под ногами, несмотря на то что окна, выходящие на задний двор, начинали показывать больше того, что на самом деле происходило снаружи, на заднем дворе, чем в мире людей. Я поймала себя на том, что замешкалась, захваченная тишиной, несоответствием предметов в комнате, которые Атилас оставил валяться в пыли, и тишиной вокруг. Каким-то образом я всё ещё чувствовала слабый аромат, который он всегда носил с собой. Мне действительно следовало бы начать избавляться от некоторых вещей, которые он оставил после себя, желательно без слёз. Я обратила внимание на небольшую коллекцию предметов на комоде, тепло освещённую вечерним солнцем: ключ, простое кольцо с ободком, сделанное из чего-то похожего на цитрин, и маленькая круглая вещица в виде значка, которая могла бы сойти за пуговицу, если бы я не знала, что на самом деле это маленькая деталь частной сети — магической технологии, с помощью которой мы защищали наши телефоны друг от друга и не давали никому извне возможности взломать наши телефоны. Я повертела его в руках, гадая, хотел ли Атилас сохранить его или о нём просто забыли.
Голос ликантропа произнёс с порога:
— Здесь мы будем спать?
— Нет! — твёрдо сказала я, засовывая значок и ключ в карман и выходя из комнаты, чтобы закрыть дверь перед этим чересчур любопытным носом. Я бы схватила и кольцо, но вместо этого бросила его на пол и засунула под кровать, а я не хотела наклоняться за ним, пока ликантроп смотрит. — Здесь никто не спит.
— Кровать выглядит удобной, — сказал он, прищурившись.
— У тебя такое привлекательное лицо, — парировала я. — Не стоит судить по внешности, приятель. В этой комнате никто не спит.
Ухмылка, которую он послал в мою сторону, была ленивой и безучастной.
— Ты что, собираешься разобраться со мной?
— Не обязательно, — сказала я. — Я попрошу Моргану разобраться с тобой.
Это быстро стерло ухмылку с его лица.
— Подожди, не нужно доносить на меня хозяйке! — запротестовал он.
— Хозяйке?
— Хозяйке Альфы, — удивлённо переспросил он. — Девушке-зомби.
— Лады, я знаю, о ком ты говоришь, мне просто интересно, блин, какого фига ты называешь её «хозяйка». Вы, ребята, стары как мир! Вам следует подыскать какой-нибудь новый сленг.
— Я не старый, мне всего пятнадцать! — сказал он. — И мой папа всё время называл мою маму «хозяйка», так что…
Мой телефон запищал!
— Вот блин! — сказала я, перебивая его. — Наверстаем упущенное для галочки, лады?
Мой телефон не
