Секрет королевы Маргарет - Алиса Селезнёва
– История бастарда так ничем и не кончилась, – произнесла герцогиня Эмберс, тяжело поднимаясь со стула и беря в руки трость, – только потому, что Жанетта Нормандская родила двух здоровых сыновей и ещё полдесятка дочек. Она вообще рожала каждые два года. Обогнала её в этом смысле только Ваша мать. Поэтому подумайте хорошо, Ваше Величество. Бриджет Хэмптон нельзя позволить родить. Проблему может решить обычная вышивальная иголка.
Когда противная старуха наконец удалилась, я позвала Розу и приказала принести креплённого вина, а затем хорошенько обработала им рану. На всякий случай.
_______________________________________________________
* сахарной болезнью называли сахарный диабет.
Глава 12
Май приближался быстро. Придворная знать в преддверии турнира радостно потирала руки. Дворцовый астролог обещал в ближайшие дни сухую погоду, и его предсказания, как ни странно, сбылись. К первому мая многочисленные дожди наконец прекратились. Небосклон перестал быть серым и окрасился в голубые тона, солнце светило с самого утра и до позднего вечера. Рабочие прибирали розарий, а молодые рыцари и сыновья именитых вельмож целыми днями напролёт только и делали, что сражались на мечах и оттачивали навыки верховой езды. Анна постоянно тянула меня на улицу. Старый муж ей окончательно надоел, и она буквально сжирала глазами всех, кто ещё мог надевать доспехи.
С появлением в моей жизни Колина всё остальное отошло на второй план. В апреле я сильно расслабилась и занималась только обучением мальчика. Радовалась тому, что король почти забыл дорогу в мои покои, хотя большой радости, по уму, в этом не было. Не приходил – значит не вспоминал. Не вспоминал – значит не интересовался, а последнее ничего хорошего не сулило. Я, и без того, была на волосок от участи королевы Элизабет.
И всё же герцогиню Эмберс я старалась избегать всеми правдами и неправдами. Кроме перстней на всех пальцах, она имела ещё одну занимательную особенность. Везде и всегда носила с собой трость: тяжёлую и безумно дорогую, на которую опиралась при ходьбе. Благодаря этой трости о приближении герцогини было известно заранее, и я, услышав тяжёлый стук, тут же спешила удрать в церковь либо укрыться в каком-нибудь тёмном уголке замка. Временами, правда, сбежать не удавалось, и тогда при встрече мы обменивались ничего не значащими приветствиями и многозначительными взглядами. На прогулку и в свою гостиную я её больше не приглашала, а сама жена главного советника не напрашивалась и только улыбалась и постоянно кланялась. От одного её вида у меня теперь бежали мурашки. Какая уж там столовая для бедных?! Не вляпаться бы снова во что-нибудь этакое, потому как я и спустя три недели не разобралась, какой именно характер носили слова герцогини относительно Бриджет. Совет, предупреждение или провокацию? А что, если это была проверка, причём устроенная королём, леди Хэмптон или её дядей? Я не знала, что делать, а поэтому старалась вести себя как обычно. Гуляла по саду, болтала с фрейлинами, писала письма, вышивала и посещала церковь. Евангелие стало моей настольной книгой, и я демонстрировала его всякому, кто заходил, когда я занималась с Колином. К счастью, он и без меня немало знал о Христе, благодаря ревностной матери-католичке.
С невозможностью вернуться домой я так и не смирилась и мириться, в общем-то, не собиралась. Раз в две недели я отправляла с Розой записки для Абигейл. Та, как и обещала, сплела для меня амулет – кожаный браслет с деревянной фигуркой волка. Каким образом он должен был помочь, я не представляла, но носила его, не снимая, и постоянно прятала под длинными рукавами сорочек и платьев.
Против Бриджет я, естественно, ничего не предпринимала, но после разговора с герцогиней при каждой встрече всегда смотрела ей прямо в глаза. Выглядела она теперь отвратительно. Ребёнок словно высасывал из неё все силы. Живот с каждым днём становился всё больше, а лицо и тело напротив таяли, как свеча. Кожа стала бледной и почти прозрачной, на висках и на руках выступили синие жилы, под глазами образовались мешки, королевская осанка исчезла, будто её никогда и не было. Бриджет теперь ходила крючком и постоянно держалась за живот, сжимая зубы, словно от дикой боли.
Рвало её почти круглосуточно. Наружу выходило всё, чтобы она не поела. Порой даже в коридорах. Меня это настораживало. По моим подсчётам Бриджет была на шестом месяце, а на таких сроках токсикоз – достаточно редкое явление. Она, конечно, об этом знать не могла, но доктора к себе не подпускала. По словам Розы (иногда мне казалось, что у этой девчонки повсюду были свои каналы) Бриджет буквально на днях поругалась с дворцовым лекарем из-за того, что тот сказал, будто не слышит сердцебиения плода. Она обозвала его старым дураком и пригрозила заточением, если тот хоть слово скажет королю или кому-либо ещё. Слышала это одна из девушек, прибирающих комнату за стенкой, и за плату пересказала разговор Розе. Я на эти сплетни большой надежды не питала, но на всякий случай решила принять их к сведению и понаблюдать дальше: а уж не замер ли ребёнок? И чем в этом случае это грозит мне? Особенно, после слов герцогини Эмберс. Впрочем, до короля сплетни служанок, по всей видимости, не доходили. Он каждый день наведывался в покои Бриджет и пропадал там минимум на час.
***
Начало турнира пришлось на понедельник, Бриджет, как я и предполагала, осталась в своих покоях. Леонард посоветовал ей беречься. Сам же вместе со мной и толпой придворных отправился на широкое поле. Я не стала спорить и благоразумно села в королевскую карету. Посмотреть на масштабное сражение рыцарей вживую мне хотелось до чёртиков. Ещё больше хотелось сравнить это действо с тем, что обычно показывали в кино. А вдруг продюсеры с режиссерами ошибаются?
Впрочем, сначала всё шло по вполне закономерному сценарию. Для зрителей соорудили навес и скамейки, а ристалище* ради безопасности смотрящих обнесли деревянным барьером. Последнее было вполне понятно. Сюрпризом стал алтарь, стоящий на окраине поля, но на вполне заметном месте. Также меня сильно удивило внезапное появление священника из местной церкви, который в компании ещё трёх незнакомых мне церковников отслужил торжественную мессу. «С благословения Божия начинается всякое дело, тем более настоящее», – услышала я и не смогла отказать себе в улыбке. Представители духовенства были одеты в чёрные одежды, а вид у всех четверых был настолько кислый, словно они открывали не турнир, а проклятую гробницу. Поблизости суетились менестрели и акробаты, а это означало, что
