Любовь стоит того, чтобы ждать (СИ) - Вознесенская Дарья

Ревность!

Ха!

Я не могу ревновать истукана! Я его совершенно не люблю и не держу, и…

— Впрочем, мне плевать, имеешь ты на него виды или нет, — Милина хищно облизнулась. — Говорят, он просто невероятен в постели. И я хочу получить то, что уже попробовало большинство в Академии…

— Так забирай! — рявкнула, чувствуя, как перед глазами встала черная пелена.

От ее слов и от того… что все это могло быть правдой.

— Смотрю, две девки решили, что я вещь?

От резкого ледяного голоса подпрыгнули все.

Я медленно обернулась.

Гард вышел из-за угла и теперь смотрел на нас, скрестив руки на груди. С лицом спокойным и безмятежным… На вид. Вот только я знала, что это мнимое спокойствие. То самое крохотное затишье перед бурей, которая может разнести все здесь на атомы…

Почему-то меня окатила удушливая волна… Он все слышал. Во всяком случае, многое. И мне нечего стыдиться. Но я стыжусь.

Я опустила взгляд и постаралась сдержать дрожь, надеясь, что никто не распознает чуждые мне эмоции.

— Гард, ты не так понял… — заюлила Милина.

— Да нет, я все понял правильно, — голос прозвучал совсем близко. Я вскинула голову и в шоке наблюдала, как он подходит к второкурснице и обвивает рукой её талию. А потом наклоняется и шепчет ей что-то на ухо, не отрывая взгляда от моих глаз

Сучка томно захихикала, кивнула в ответ на его слова, которые мне не удалось расслышать, и, постоянно озираясь, ушла прочь со своими подружками.

Я сглотнула и оперлась о стену.

Ноги не держали…

— Значит, «забирай»? — разве мог его голос быть еще холоднее и напряженней? В нем было столько бедовой энергии, что меня начало потряхивать, будто под воздействием тока. — Значит, тебе плевать?

Что я могла сказать? Что при одной мысли о том, что он будет с кем-то еще, меня всю выворачивает?

И дать ему в руки еще одно оружие?

— Мы все свободные люди, — проскрипела я наконец.

В его глазах мелькнуло… что-то страшное. А потом Гард глухо произнес:

— Что ж, я рад, что мы поняли друг друга. И раз я получил… дозволение, пойду, воспользуюсь им, — он издевательски отдал мне честь, резко развернулся и двинулся в ту же сторону, куда ушла Милина.

Я же стиснула зубы, чтобы не заорать.

Как? Как это случилось?

Почему все неожиданно провалилось в бездну?

Неужели это произошло только потому, что я побоялась выглядеть слабой? Пусть мы никогда не говорили о верности, но мне казалось, что не может быть никого другого, пока наши отношения… Хм, а какие отношения?

— Если ты собираешься спать с кем-то еще, то и я поищу… разнообразие, — прошипела отчаянно… и беспомощно.

Замер. Я увидела, как напряглись его плечи. Ну же, давай, скажи, что я идиотка, и ты вовсе не имел в виду то, что сказал. Вернись, обними, пусть все будет по-прежнему…

Но он лишь бросил, едва повернув голову:

— Ты же свободна… Делай, что хочешь.

А я осталась стоять, пришибленная новой реальностью.

В зал для борьбы уже не хотелось. Я чувствовала себя ослабевшей и опустошенной. Вернулась в свою капсулу и, наплевав на подготовку к завтрашнему дню, заползла внутрь, словно раненое животное в свою нору: либо выживет, либо умрет, — и забылась тяжелым сном.

Мне снова снилось…

Оно. Что-то страшное, черное, давящее. Накатывающее в своем ритме, проникающее через поры, залепляющее глаза и рот и растекающееся по легким…

Так, что я не могла дышать.

Я металась всю ночь, то просыпаясь, то проваливаясь в бездну, и встала на занятия совершенно разбитой. Анализатор состояния в столовой возмущенно пискнул и выдал мне целую гору витаминов и полезных желе, на которые я посмотрела с отвращением.

А когда подняла взгляд…

Лучше бы я этого не делала. Чернота наступила и здесь.

Гард Норан в окружении повизгивающих от восторга девок. И ближе всех Милина. Неприлично довольная и поглядывающая на остальных с плохо скрываемым выражением превосходства.

И так теперь было каждый день.

Каждый раз, когда я приходила в столовую… В других местах мы с Гардом не пересекались. Он не ответил на сообщения по поводу репетиций, и я перестала их присылать. И с удивлением осознала, что раньше наши встречи полностью строилось на его инициативе — а как только он перестал меня подлавливать…

Академия оказалась просто огромной.

Возможно, нам стоило обсудить всё. Возможно, мне стоило попросить о встрече и продолжить разучивать нужные па — ведь от этого зависело наше выступление. Возможно, мне следовало извиниться…

Но я не стала этого делать.

Молча глотала ночные слезы и жар неудовлетворенности между ног, горечь предательства и его игнор. Не такой, как раньше, когда я чувствовала его сонастроенность на меня, хотя для других мы были по разные стороны космоса…

А по-настоящему. Когда он забыл о том, что Аррина Лан существует.

Что ж. Значит, не зря я не пустила его дальше своей кожи… Он доказал, что такой же, как все в моей жизни… Временный.

И хотя периодически появлялось противное ощущение, что как раз пустила, и он уже давно пробрался под кожу и поселился где-то глубоко внутри, я подавляла это чувство. Если там и взошел какой-то росток… Он с легкостью зачахнет без солнца. Я об этом позабочусь.

А с репетициями… обойдемся и без них. Мы выучили достаточно движений, чтобы не провалиться.

А уж с физической стороной вопроса и вовсе проще всего. Жила же я как-то до этого… И, если станет совсем невмоготу, сумею найти варианты…

10

Наши дни

Планета Дилип.

Гард Норан

«Забирай!»

Я стиснул зубы и принялся молотить по муляжу так, что в какой — то момент тот просто лопнул, разодрав мне костяшки.

«Забирай…»

Дрянь!

Ей, как всегда, на всё и всех плевать. И на меня в том числе… Было ощущение, что между нами появилось что — то важное, что — то, чему невозможно дать названия… Но я ошибался. Да, она постаралась не показать настоящего отношения, но ведь когда мы остались одни после подслушанного разговора, тоже не попыталась разубедить меня в своих словах…

Холодная стерва, которую интересует лишь карьера и физическое удовольствие.

И раз уж у нее все так просто, зачем мне переживать? Раз ей плевать с кем каждый из нас проводит время, зачем себя ограничивать?

Я достаточно услышал, чтобы понять: я ей не нужен. И достаточно провел с ней времени, чтобы почувствовать: Аррина не собирается открываться и пускать дальше, чем я уже допущен. К тому же я в полной мере сознавал, что и сам не могу предложить ничего большего…

Так и смысла тогда нет за что-то держаться.

Но почему так больно? Будто я полным новичком пошел на высший уровень «вертушки», и меня долго мотало и кромсало там битами и ножами, а потом выкинуло прочь без права на помощь и без надежды на спасение…

Я взбесился в тот момент в коридоре, согласен. Заметил еще в столовой, что несколько девок с нашивками второкурсниц, переглянувшись, вышли будто бы за ней, и, прервав все разговоры, отправился следом, обеспокоившись, что Аррину могут обидеть…

Идиот! Эту стерву невозможно обидеть…

От того что я услышал и увидел, в голове помутилось. Холодное «и не думала влюбляться», равнодушное «отдаю», будто я ненужная тряпка… Захотелось сделать ей так же больно, как она сделала мне. И я смог…

И ни норы не гордился этим. Только стал сам себе противен.

А потом сделал вид, что пошел за капризной блондинкой, чьего имени даже не знал… Но мне не нужна была эта подстилка. Как и все остальные, кому я, возненавидев маленькую дрянь и себя заодно, дал доступ к своей реальности. Попытался забыться. Забыть. Дать, наконец, Аррине то, что она постоянно требовала, — свободу. Я мог. Усилием воли мог не видеть, не замечать её, позволял другим девкам настырно предлагать ненужные мне тела.