Диссертация по некромагии (СИ) - Соболянская Елизавета
Софа глубоко вздохнула и расцвела такой улыбкой, что артефактор заморгал, словно внезапно вышел на яркий свет. Пока парочка обменивалась приветственными и ооочень долгими рукопожатиями, Инта смотрела по сторонам и потому быстро заметила торопливо выбегающего с боковой аллеи Шера. Музыкант был одет в темную рубашку, потрепанные штаны с двойной строчкой, а на плече держал легкую куртку.
Когда парень подошел ближе, Инталия едва удержала смешок: шоколадного цвета рубашка, плюс красно-бело-зеленая повязка на голове — со стороны могло показаться, что они специально оделись в одном цвете. Да и куртка… Простая, кожаная, бежевого цвета, ровно такого, как ее шаль, уложенная до времени в корзинку. Шер тоже заметил совпадение их нарядов и лукаво сощурил темные глаза.
— Прекрасная фройлян! Я рад, что Вы здесь.
Инта невольно засмотрелась — таким подвижным и выразительным было его лицо. А эти смоляные пряди, падающие на лоб! Хотелось отбросить их, поправить, чтобы не мешали видеть его глаза.
— Я рада снова увидеться с Вами, — искренне улыбнулась в ответ девушка, — Ваша музыка совершенно незабываема.
Инта оглянулась на подругу и увидела, что Софа все что-то обсуждает с женихом, совершенно позабыв и про подругу, и про музыканта.
— Придется немного подождать, — сказала она, извиняясь за позабывшую все на свете парочку.
Шер мельком взглянул на влюбленных, улыбнулся и жестом предложил присесть на скамейку. Они вдвоем уютно устроились любоваться закатом и как-то незаметно нашли тему для разговора. Старинная поэзия. Жизнь в гарнизоне не только опасна, но и скучна. Всегда одно и то же редко пополняемое общество, привычный круг обязанностей и слов. Летом еще можно сбежать на стену, на пруд, погулять в саду или полазить по кряжистым старым яблоням, а вот зимой…
Сонная скука одолевала многих, но только не полковника фон Майера. Уезжая в глушь, молодая жена офицера везла с собой не только свое приданое, белье и платья, она захватила с собой и любимые книги. Благодаря ей, в библиотеке полковника были не только учебники по тактике и фортификации, мемуары известных полководцев и записи военных лет, но и свитки старинных баллад, сборники лирической поэзии, трактаты об искусстве беседы и много рукописных альбомов, которые принадлежали родне фрау фон Майер.
Едва научившись читать, маленькая Инта с удовольствием погружалась в мир поэзии, а так как книг было относительно немного, то к пятнадцати годам она уже знала почти все их наизусть. И только приехав к тетушке в большой город, девушка узнала, что их домашняя библиотека была очень старинной и довольно ценной. Многие баллады и стихи, которые она знала наизусть, считались сложными произведениями, известными лишь знатокам и особо образованным людям.
Как же ей было весело, когда один из гостей высокопарно продекламировал несколько строф из баллады, немного запутавшись в сюжете. Она тогда легко подхватила историю о деве, утонувшей по вине возлюбленного, и с улыбкой, полуприкрыв глаза, прочла стихи до конца. Ей вежливо поаплодировали, а тетка потом пребольно надрала уши, объясняя, что женщине не стоит быть слишком умной рядом с мужчинами. Потом Инта долгое время молча сидела в углу, когда в доме появлялись гости, и вновь вспомнила баллады только во время учебы, да и то с опаской.
Теперь же она с удовольствием слушала любимые строки, делилась впечатлениями, вспоминала варианты текста и даже пообещала музыканту поискать ноты в своих сундуках.
— К моему большому сожалению, я взяла с собой лишь один альбом, который вела моя матушка. В нем есть ноты, скопированные со старинных образцов. Если Вам интересно, я попробую их переписать.
— Я буду счастлив, — улыбался в ответ Шер, — в старинных мелодиях есть свое тонкое очарование…
Они болтали, как старые знакомые, или даже друзья. Инталия, увлекшись, негромко напела мелодию одной из баллад пограничья. Когда-то она любила петь ее за рукоделием. Шер отчего-то вздрогнул и поднял голову на Софу и Сиразиона:
— Простите, фройлян, но, если мы хотим сегодня добраться до лавки, нам нужно поторопиться, ворота скоро закроются.
Пришлось вставать со скамейки и отрывать подругу от жениха. Вчетвером они быстро вышли из ворот Академии, пересекли мост, прошли пару узких старинных улочек и очутились возле лавки с затейливой надписью: «Лучшие артефакты».
***
Высокий человек в дорогом фиолетовом плаще стоял в тени переулка, наблюдая за парочками, входящими в лавку. Интерес мог показаться праздным, но в руках незнакомец держал трость с тяжелым набалдашником из горного хрусталя, и этот набалдашник слегка светился. Какая-то старуха попыталась войти в переулок и вдруг шарахнулась, словно разглядела мужчину лишь тогда, когда почти уткнулась в него лицом. «Фиолетовый» скорчил бабке зверское лицо, и телепортировался, заставив пожилую горожанку судорожно вспомнить молитвы и то, что она давненько не захаживала в Храм.
***
Лавка оказалась просто огромной! Высокие, до самого потолка шкафы со стеклянными дверцами хранили в себе, наверное, все виды артефактов, которые только могли придумать люди. При том, Среди всего этого богатства существовала строгая градация: возле двери стояли простые шкафы, полные небольших предметов из дерева и поделочного камня. Дальше шли шкафы побогаче — с металлом, стеклом, следующая полоса — драгоценности, и только в самом дальнем углу — музыкальные инструменты.
У каждой группы шкафов был свой прилавок с продавцом, счетами и огромной учетной книгой. Сейчас прилавки пустовали, но порядок всюду был отменный. Сиразион, подрагивая от нетерпения, повел Шера в уголок с музыкальными артефактами, что-то нажал, один шкаф чуть выехал вперед и открыл святая святых любого мастера-артефактора: личную лабораторию.
Гости завистливо вздохнули, а Сиразион немедля начал показывать музыканту свои наработки, тот восхищенно похвалил гриф недоделанной гитары, потом ткнул пальцем в барабан-самогуд, спросив что-то о качестве резонатора. А про девушек совершенно забыли. Софа пару минут посверлила жениха взглядом, а потом подхватила Инту под руку и повела к шкафам:
— Думаю, мы найдем чем себя занять, — сказала она, присматриваясь к тарелке-сушилке для лекарственных трав, выставленной на одной их полок.
Инталия только улыбнулась и принялась разглядывать самопишущее перо, которому можно было надиктовывать текст. Полезная вещь и дорогая. А вот вечная книга для записей. В нее можно было писать сколько угодно, главное помечать страницы, чтобы потом самому отыскать, что и где записал. Такие книги очень любили финансисты, законники и дамы-аристократки, ведущие дневники. Инталия тоже хотела такую книгу, но стоила она очень дорого, оттого, что в ее обложку встраивались накопители — драгоценные камни. Именно в них хранились записи, но эти накопители поднимали цену изделия до небесных высот.
Конечно, на витринах располагались только функционирующие образцы простеньких массовых вещичек, а большая часть сложных артефактов изготавливалась под заказ и по индивидуальным параметрам клиента. Зачастую, деревянные заготовки резал столяр, а мастер-артефактор лишь добавлял детали и наполнял предмет силой. Простые вещички студенты-маги любых направлений умели делать и сами. Например, палочку для разжигания огня, или самозатягивающиеся шнурки, но это были повседневные мелочи, а в лавке семьи Сиразиона изготавливались и продавались настоящие шедевры.
Мужчины увлеклись, разговор ушел в такие дебри артефакторики, что Инта перестала понимать половину слов, а Софа уже откровенно скучала — витрина с приспособлениями для зельеваров оказалась печально скромной… Но вдруг одна деревянная панель распахнулась, пропуская кудлатого мальчишку в простых серых штанах, льняной рубахе и поношенной суконной жилетке:
— Родииик! — крикнул он оглушительно, — мама ужинать зовет!
Сиразион подпрыгнул, что-то выронил и жалобно проговорил:
— Драйоон, ну я же просил!
Парнишка шкодно усмехнулся и уставился на Инталию и Софию:
