Нора Робертс - Пляска богов
— А я и не такая, как другие.
Мягкая улыбка слетела с его губ.
— Ты считаешь это недостатком, виной или… препятствием. — Ларкин наконец нашел нужное слово. — Чем-то таким, что делает тебя менее привлекательной по сравнению с другими женщинами. Неправда. Когда я говорю, что ты не похожа на других, я имею в виду, что ты интереснее и привлекательнее их. Соблазнительнее. Перестань.
Неожиданное раздражение, мелькнувшее в его голосе, удивило ее.
— Что перестать?
— Строить такое лицо. Брезгливое. Мне нравится очаровывать дам, и в этом нет ничего дурного. — Ларкин умолк, и Блэр заметила, что он заставил себя улыбнуться официантке, которая принесла пиво. — Спасибо, — сказал он девушке, взял бокал и сделал большой, медленный глоток.
— Ты злишься, — пробормотала Блэр, заметив знакомый блеск в его глазах. — Из-за чего?
— Мне не нравится, когда ты унижаешь себя.
— Унижаю… Ты с ума сошел?
— Тихо. Я сказал, что люблю очаровывать дам, и это правда. Люблю немного пофлиртовать — и покувыркаться в постели, если предоставляется такая возможность. Но я не обижаю женщин ни словом, ни делом. Можешь мне верить. Так что, когда я говорю о том, какой тебя вижу, это чистая правда. Ты удивительная.
Он снова глотнул из бокала и, не услышав ответа Блэр, кивнул.
— Правильно, помолчи. Удивительная, — повторил он. — Лицо, тело, душа, разум. Удивительная — тем, что делаешь каждый день и делала много лет с самого детства. Я никогда не встречал такую, как ты, и никогда уже не встречу. Уверяю тебя: если мужчина смотрит на тебя и не видит, какое ты чудо, то виноваты его глаза, а не ты.
6
Они вернулись к повседневным делам — тренировались, разрабатывали стратегию и тактику. По звукам и вспышкам из башни Блэр понимала, что маги тоже не сидят без дела.
Но чем бы они ни занимались, тягостное ожидание становилось невыносимым.
— Нужно что-то предпринять. — Она нанесла несколько быстрых ударов по тяжелой груше, подвешенной в дальнем конце бывшего зала. — Мы ходим по кругу. Пора бы разорвать этот круг. Встряхнуться.
— Согласен. — Ларкин наблюдал за ней, размышляя, сколько раз она вымещала обиду и разочарование на большом мешке с опилками. — Думаю, надо предпринять дневной набег на пещеры.
— Старо. — Она продолжала тузить мешок — левой, левой, затем правой. — Повторяешься.
— Нет. Мы там были, но не стали нападать, правда?
Раздраженная справедливостью его слов — а еще больше тем, что Ларкин не напомнил, что именно ее едва не использовали вампиры после экспедиции в Керри, — она искоса взглянула на него.
— Нам не выйти оттуда живыми. По крайней мере, всем.
— Возможно, только мы и так можем погибнуть, прежде чем все это закончится.
«Неприятная, но правда, — подумала Блэр. — И с этим нужно считаться».
— Да, такая вероятность не исключается.
— Значит, нужно найти средство задать им жару — не входя внутрь и не подвергая себя опасности. Хотя я не прочь потревожить их в собственном логове — для разнообразия. — Он взял дротик и метнул в манекен.
Блэр понимала его чувства — и разделяла. Но она не настолько глупа.
— Нам нежелательно сражаться на их условиях и на их территории. Спускаться в пещеры равносильно самоубийству.
— Для вампиров — если мы осветим пещеры.
Блэр нанесла еще один удар по груше, потом повернулась к Ларкину.
— Осветим?
— Огонь. Только мы должны быть вдвоем. Остальные, особенно Мойра, никогда на это не согласятся.
Заинтригованная, она принялась разматывать резиновые бинты с запястий.
— Кстати, давно хотела тебя спросить. Про дракона. Ты дышишь огнем?
Ларкин удивленно уставился на нее.
— Дышу огнем?
— Да. Но ведь драконы — огнедышащие, да?
— Нет. Зачем? Да и как они это сделают?
— А как человек превращается в дракона? Ладно, проехали. Еще одной сказке конец. И чем же ты собираешься поджечь пещеры?
Он поднял меч.
— Достаточно кому-то одному пробраться всего на пару шагов внутрь. Я бы с радостью. Но… — Он снова опустил меч. — Огненные стрелы гораздо практичнее.
— Стрелять огненными стрелами в пещеры средь бела дня? Это привлечет внимание. Я не затыкаю тебе рот, — поспешно добавила Блэр, не давая ему возразить. — Землетрясение и полет дракона прошли незамеченными. Люди не видят того, что не хотят видеть. Но тут другое дело. В пещерах пленники.
— Знаю. Мы их можем спасти?
— Это практически невозможно.
— Если бы я сидел в клетке и ждал, пока меня подадут на стол одной из этих тварей или превратят в такого же, то предпочел бы погибнуть в огне. Ты говорила то же самое.
— Думаю, ты прав, но, чтобы пробить брешь, нам нужна полноценная атака. Прав ты и в том, что нам никогда не уговорить остальных. — Блэр приблизилась к нему вплотную и посмотрела прямо в лицо. — Да и ты не сможешь этого сделать.
Ларкин подошел к манекену и выдернул дротик. Разум подталкивал его на решительный шаг. Но душа… была против.
— А ты?
— А я смогу. Потом мне придется жить с этим, но я выдержу. Эту войну я веду всю жизнь. И без потерь не обойтись. Гибнут невинные люди — надо рассматривать это как сопутствующие потери. Если бы я думала, что подобная атака поможет нам выиграть войну или просто нанести серьезный урон Лилит, то давно бы это сделала.
— Но ты считаешь, что я не смогу.
— Я это точно знаю.
— Потому что я слаб?
— Нет. Просто в тебе нет жестокости.
Ларкин повернулся и метнул дротик, пронзивший сердце манекена.
— А в тебе, получается, есть?
— Мне приходится быть жестокой. Ты не видел того, что видела я, ты не знаешь всего, что известно мне. Я должна быть такой. Иначе бы я этим не занималась.
— Ты воин и охотник. Это дар и одновременно долг. Иногда приходится быть жестоким. Я тоже могу исполнить свой долг, и если придется пожертвовать людьми, я это сумею пережить. Буду мучиться, казнить себя, но сделаю то, что требуется.
«При сильном давлении, — подумала она, когда Ларкин ушел, — он либо становится жестким, либо ломается».
Именно поэтому Блэр предпочитала действовать в одиночку. Поэтому она одна. Не нужно ни объясняться, ни оправдываться. После Джереми она поняла, что единственный способ делать свое дело — оставаться одной.
Услышав приглушенный хлопок, донесшийся из башни, Блэр подняла голову. Конечно, некоторым это дано: близость, союз. Но сначала они должны понять друг друга, принять все недостатки. Не просто терпеть, а принять.
Если примерить это на свою жизнь, то ей, судя по всему, подобное не грозит. Блэр снова перебинтовала руки и принялась колошматить тяжелую грушу.
