Моё имя (СИ) - Анастасия Соболева
Глава 24. Жестокий мир
Я всегда знала, что мир жесток. Понять столь простую истину мне удалось ещё до того, как Сирил со своим войском отняли будущее у моего народа. Будучи ребёнком, день ото дня я постоянно становилась свидетельницей того, как какая-то неизвестная и непостижимая сила неустанно толкает наш мир в беспросветную бездну. Более того, уже тогда я отчётливо чувствовала тень этой силы, повсюду следующую за мной по пятам: в школе восьмилетней девочке не раз доставалось за то, что всё виделось слегка в иных красках. Потом этот водоворот закрутился лишь с большей скоростью: мама, папа, Корни, Нат… Неподвластная объяснению сила всё продолжала напоминать мне, насколько же, на самом деле, наш мир беспощаден и холоден. А ведь я и так это знала. Знала лучше кого бы то ни было.
Вот только… Решив, что после смерти Ната меня уже ничто не ударит так сильно, я недооценила соперницу, с которой веду борьбу всю свою жизнь. Сейчас мне было до ужаса больно — так, словно невидимые для других щипцы отрывали от тела кусок за кусочком.
Опять, я опять проиграла. Слёзы лились не переставая, и я ничего не могла с этим поделать. Говорила себе: «Жалеть себя глупо». Или же «так ты ничего не изменишь», однако, слова помогали успокоить лишь разум, не оказывая при этом на сердце абсолютно никакого влияния.
Чёрт возьми! И когда я успела стать такой плаксой?! Обещала ведь больше никогда и ни за что в мире не плакать, но в итоге, что после смерти Ната, что сейчас — совладать с собой просто не получается! Как же меня тошнит от одной этой мысли! Будь Нат здесь — наверняка отчитал бы и сказал, что за время его отсутствия я стала до ужаса жалкой. Жалкой, убогой, слабой, глупой — настоящей идиоткой! Ведь только идиотка могла решиться выйти из игры сразу же после того, как достала флэш-рояль.
Вытерев слёзы рукавом больничного халата, я сделала глубокий вдох и, стиснув зубы, потянулась к краю узкой кровати. Поскольку правый бок тотчас свело неистовой болью, пришлось сбавить скорость в страхе, что свеженаложенные швы вот-вот разойдутся, и фонтан крови вновь брызнет из приоткрывшейся раны. Однако перспектива свести себя в могилу прямо здесь и сейчас на пару с замечанием доктора «не вставать!» не стали для меня достаточными аргументами, чтобы вернуться в лежачее положение: медленными шагами я продолжила свой путь к широкому окну больничной палаты.
Занавески были задёрнуты, и открыть их мне стоило просто неимоверных усилий — тем не менее спустя две минуты я преуспела в этом задании.
Как и думала, луна сегодня была полной и яркой. На практически беззвёздном небе она смотрелась истинной королевой — величественной, гордой и, что самое главное, недосягаемой. Конечно! Иначе и быть не могло! Известно, что в этом мире всё идёт по кругу, и рано или поздно, словно бумеранг, возвращается на своё законное место. Другими словами, нет ничего странного в том, что небо сегодняшней ночи было точно таким же, как и той злополучной.
В итоге то ли от болевого шока, то ли ещё от чего, но я обратилась к луне, словно к живому существу.
— Мне тебя жаль: из ночи в ночь ты тратишь все свои силы, чтобы осветить этот мир. Однако даже не догадываешься о том, что на самом деле он слишком жесток для того, чтобы заслужить себе право быть освещённым.
Правда в том, что ещё вчера я была готова оставить Сирила в живых, наплевавтем самым на будущее человечества, мечты Ната и месть за дорогих мне людей. Я была готова стать предательницей и прожить остаток жизни, неся это нестираемое клеймо у себя на плечах. Конечно, я так и продолжала бы поиски способа помочь человечеству и когда-то наверняка что-то да обнаружила бы, вот только… Я смирилась с тем, что убить Сирила для меня просто-напросто невозможно, ведь в моих мыслях он уже давно перестал быть эксилем-монстром и стал человеком — человеком, которого я люблю.
Так было до сегодняшнего утра — до момента, когда пелена в воспоминаниях об отнявшей у меня всё ночи, наконец, рассеялась, оставив после себя лишь одну нестираемую пустоту.
Тогда, одиннадцать лет тому назад, когда Москва — мой родной город — была предана пламени, а вся семья погибла — по какой-то неведомой мне причине я забыла лица вторженцев, против которых сражалась (если, конечно, те мои отчаянные попытки выжить можно так назвать). Однако этим утром я, наконец, вспомнила всё, что произошло под той кровавой луной. Вспомнила и тотчас пожалела об этом.
Теми тремя, что атаковали наш дом и расправились со всеми забавы ради, были никто иные, как Лудо, Вик и… Сирил. Да, Сирил тоже был там, и это именно он приказал Лудо с Виком не трогать меня, а оставить в живых. Можно подумать, что он спас меня, но это не так — ничто, повторяю, ничто не в силах изменить тот факт, что он участвовал в убийстве дорогих мне людей. И пусть я готова отдать руку на отсечение, что в ту ночь и Вик, и Сирил просто следовали за разбушевавшимся Лудо — это ничего не меняет: мне не дано простить ни одного из них.
Радует же лишь то, что, пускай и не осознанно, но я отомстила рыжеволосому, снёсшему голову Корни у меня на глазах, и сделала это тем же самым способом. Хотя… Жаль, что я подарила ему столь быструю смерть: он её ничуть не заслуживал.
Одновременно с тем, как узнать правду, я поняла, что заперта в ловушке без входа и выхода. Теперь я больше не могла позволять себе оставаться безучастной и ничего не делать — в тоже время и убить Сирила я всё ещё не была способна. В момент, когда совершенно не знала, как поступить, человеческая слабость взяла верх впервые за долгое время. Думаю, я просто хотела разорвать этот порочный круг, принеся в жертву как можно меньшее (одна человеческая жизнь — что с неё взять?) Сейчас я уже понимаю, что это — обычное бегство, но лишь пару часов назад мне так совсем не казалось: настолько сильно я хотела избавить себя от необходимости делать выбор в пользу первого или второго. Нет, не так. Это решение стало последствием того, что я несмогла сделать выбор.
Прыгая вниз с дворцовой крыши, я действительно думала,
