Развод. Не прощу за "походную жену" - Екатерина Гераскина
Сначала Дарий Второй запрещал покидать поле боя воинам даже, когда был перерыв между Прорывами. Потому я и не видела своего генерала три года, пока опасность не была ликвидирована полностью.
А потом вдруг озаботился мужским здоровьем своих высших чинов. Но при этом не выписывал к ним жен, а подкладывал своих ставленниц. В конце концов, драконов никто насильно не заставлял подчиняться и изменять законным супругам.
Я так же понимала, что не все целительницы — шлюхи. Есть те, кто бросался под когти тварей, вытаскивал раненых прямо с поля боя. Их заслуг я не умаляю. Но есть и другие — те, что с радостью прыгали в постели к офицерам и генералам, даже зная, что где-то дома их ждут жёны. Может, и не истинные, но всё же законные.
Истинные… сейчас они редкость. Бабушка рассказывала, что до гонения на ведьм их было больше, что раньше истинные почти всегда встречались среди нас. Почему так — не знаю. Я пытала бабушку, а она лишь пожимала плечами, кусала губы и смотрела в сторону. Будто вспоминала что-то, о чём не хотела говорить.
«Меньше знаешь — дольше живёшь», — так говорила бабушка.
Я подошла к кобыле. Генри помог мне взобраться в седло, хотя я могла и сама.
Сейчас он пропустил меня вперёд. Сам ехал позади.
Мы снова углубились в лес. Тропа была узкой, между тёмных деревьев. Да и в целом тут было темнее, чем на опалённой поляне. Тянуло сыростью и холодом.
Прошёл час в молчании. И вдруг раздался свист. Короткий, едва различимый. И вроде бы ничего это не значило, но через минуту послушалось низкое рычание.
Я крепче перехватила поводья. Кобыла занервничала. Сухой треск ветки справа испугал лошадь, и её понесло. Она сорвалась в галоп, будто под ней зажгли огонь.
Летела вперёд, не разбирая дороги. Поваленные стволы мешали той, и она дергано меняла дорогу, углублялась в лес. Небезопасно неслась между деревьями, норовя запнуться и упасть. А значит, сбросить и меня.
Ветки хлестали меня по лицу, цепляли волосы.
Я оглянулась. Никто из зверья не преследовал нас. Генри гнал коня, пытался догнать. Но как-то не хотя.
Его лицо было… спокойным. Слишком спокойным. Ни страха, ни тревоги.
И тогда я поняла: свист. Этот свист не принадлежал зверю.
Если бы я не была ведьмой, решила бы — птица. Но нет.
Этот свист принадлежал человеку.
Хотел избавиться от меня?
Выдал мне пугливую кобылу, чтобы генеральская жена свернула себе шею? Прекрасный несчастный случай.
Генри явно не собирался догонять меня и помогать справиться с лошадью. Кобыла резко встала перед очередным поваленным деревом, взвилась, рванула в сторону. Сердце у меня ухнуло в пятки.
Нужно спасаться самой!
Но показывать свой дар я не могла. Не здесь. Не сейчас.
Я вцепилась в поводья, дёрнула резче, чем собиралась, и зашептала прямо в ушко:
— Тише… тише, моя хорошая… спокойно…
Красная пелена ужаса спала с её глаз. Паника отступила. Лошадь всё ещё неслась, но уже не в безумии. Теперь она неслась, но была управляемая мной.
Я выровняла её на тропу, и она пошла ровно, уверенно перепрыгивая поваленные стволы.
Я прижалась к её шее, ощущая каждый толчок её мускулов.
Для себя решила: я не покину этот лагерь, пока не выясню всё.
Мне терять нечего.
Глава 18
Уже заранее начала замедлять ход. В итоге я подъехала к деревне сама. Генри только тогда догнал меня.
— У вас всё в порядке? Вашу лошадь понесло, — зачастил он, едва выровняв дыхание. На лице была обеспокоенность. Но я не обманывалась. Взгляд его был холодным и неприветливым. — Рад, что с вами ничего не случилось.
— Да, она испугалась… Слава богам, я оказалась неплохой наездницей, — произнесла я и снова погладила кобылу.
Мы остановились у конюшни. Генри спрыгнул первым, подошел и подал мне руку, чтобы помочь спуститься. Чужого касания я не хотела, но игра требовала внешней учтивости. Он поймал меня, когда я соскользнула с седла. Отошел от меня, взял мою лошадь под уздцы. Я стала приглаживать волосы, поправила короткую замшевую куртку.
— Сделаю выговор конюху. Лошадь должна быть подготовлена к шуму, — произнёс он.
— Оставляю это на вашу милость, — ответила я.
Что ещё сказать? Что наверняка именно он и приказал дать мне такую кобылу?
Лучше прикусить язык. Кивнуть, сыграть роль уставшей и ничего не заметившей женщины. Пусть думает, что я доверчива, убита горем и глупа.
Генри
