Попала! Проверка на истинность - Мария Минц
На негнущихся от страха ногах я побрела в аудиторию, повинуясь повелительному кивку Альвареса. Но чья-то твёрдая рука схватила меня за запястье, и где-то в районе солнечного сплетения закувыркались разноцветные бабочки.
– Ничего не бойтесь, – выдохнул мне в ухо Иштван, на миг подтянув к себе. Я чуть не растеклась благодарной лужицей, – помните, я рядом. Альварес ничего вам не сделает.
– Спасибо, Арделиан-тар, – едва слышно прошептала я и шагнула через порог.
***
Аудитория напомнила мне класс, где преподавал магистр ди Грегуар. Тот же полумрак, только чуть посветлее. Парты были расставлены вдоль стен в виде буквы П. Позади них стояли навытяжку студенты и во все глаза таращились на нас. Их было немного, человек десять, а перед ними возвышалась кафедра. На неё облокачивался высокий плечистый мужчина с короткими тёмными волосами, в сине-белом пиджаке с небрежно закатанными до локтей рукавами. Он внимательно смотрел на нас и чуть наклонил голову, увидев Иштвана.
– Ректор Арделиан, – коротко сказал он.
– Доброе утро, магистр Караш, – отозвался Иштван и обратился ко мне, – это магистр Эрнест Караш, он преподаёт вс, что связано с магическими зверями и существами.
– Очень приятно, – выдавила я, а командор Альварес, которому, видимо, не понравилось, что мы не обращаем на него внимания, рявкнул:
– У нас здесь не светский приём! Моравецки, выйди сюда.
Высокий парень с тёмно-русыми волосами, забранными в низкий хвост бросил короткое “слушаюсь” и вышел на середину аудитории. Скользнул по мне цепким взглядом серо-голубых глаз и застыл, глядя прямо перед собой и по-военному сложив руки за спиной.
– Это Роланд Моравецки, – бросил Альварес, – лучший ученик на курсе. Сейчас он продемонстрирует то, что от тебя потребуется. Моравецки, покажи нашей гостье триплекс Валенты.
– Слушаюсь, командор Альварес, – отчеканил Роланд, а я напряглась, почуяв неладное. Что ещё за триплекс Валенты?
От следующего вопроса Моравецки мне и вовсе захотелось немедленно взять ноги в руки и рвануть куда подальше.
– С чего прикажете начать? С Оживления, Боевого танца или Исцеления?
Глава 19
Альварес прищурился, будто прикидывая что-то, и велел:
– С Оживления. А вы, – метнул он на меня быстрый взгляд, – понаблюдайте.
Я послушно вжалась спиной в стену; Иштван встал рядом. В отличие от меня он казался спокойным: сложив руки на груди, он молча наблюдал за происходящим. Я искоса поглядывала на него; его лицо казалось непроницаемым, как маска. Однако само его присутствие успокаивало.
– Позвольте взять инвентарь, командор, – тем временем обратился Роланд к Альваресу. Тот небрежно кивнул головой, мол, разрешаю. Я напряглась ещё больше: инвентарь? Какой?
Молнией метнувшись туда-сюда из аудитории, Роланд, отдуваясь, приволок деревянную человеческую фигуру на шарнирах, похожую на ту, что продают в одном известном шведском магазине. Только эта была в полный человеческий рост и выглядела весьма внушительно.
Роланд опустился на колено напротив неё и приложил ладонь к полу. Под ним тотчас же возник медленно вращающийся круг, испещрённый непонятными иероглифами и светящийся жёлтым. Парень прикрыл глаза и пробормотал что-то себе под нос; потом поднялся, пошатываясь, и встряхнул руками, словно очищая их от пыли.
Я впилась глазами в фигуру. Сердце тревожно ёкнуло: что-то сейчас будет!
И точно. Фигура медленно, со скрипом, подняла руки – вернее, несколько деревяшек, скреплённым проволочками – и сделала шаг вперёд.
– Ни фига себе! – вырвалось у меня. Пусть я и не первый день жила в этом мире, но такого ещё не видела, – как он это сделал?
– Судя по всему, воспользовался алхимическим кругом. Заклинание сотворения Гомункулуса Третьего уровня, самого низшего, – задумчиво ответил Иштван, оценивающе глядя на деревянную фигуру. Теперь она бестолково топталась на месте, покачиваясь из стороны в сторону, а Роланд становился всё бледнее и бледнее, будто круг высасывал из него последние силы.
Я стояла ни жива, ни мертва. Вспомнились все эти передачи про экстрасенсов, над которыми я так часто хихикала. Интересно, какой фурор произвёл бы Роланд, приди он на такую программу?
На секунду я представила толпы людей с теми самыми экстрасенсами во главе, с воплями покидающими студию после демонстрации такого вот гомункулуса, и меня опять начал душить идиотский смех.
Роланд гневно посмотрел на меня, и я бестолково замахала руками, мол, пардон, чувак, я не над тобой смеюсь! Он нахмурился и смахнул испарину, выступившую на лбу. Это заметил Альварес.
– Довольно, – резко приказал он, – теперь – Боевой танец!
Роланд сделал шаг назад, очутившись у самой границы круга, и поднял обе руки, приняв такую стойку, будто приготовился к схватке. Его ладони засветились красным. Всё ещё покачиваясь, гомункулус угрожающе надвинулся на него, и они закружили друг напротив друга. С пальцев Роланда сорвалось два небольших ярко-алых шара и метнулись к его противнику. Тот отлетел и повалился навзничь, с двумя обугленными дырами в деревянной колоде, служившей ему грудью.
– Это ещё что такое? – шёпотом спросила я у Алдериана, чувствуя растущую внутри панику. Блин, блин, блин! Если Альварес заставляет своего студента показывать такие фокусы, что он от меня потребует?!
– Боевые пульсары, – вполголоса ответил Иштван, чуть наклонившись ко мне, – их изучают на первом курсе. Основа любого боевого заклинания.
От него веяло таким теплом, пахнущим корицей и сандалом, что мне неистово захотелось обнять его и уткнуться носом в его грудь. И чтобы он тоже обнял меня и сказал, что всё обойдётся.
– Алдериан-тар, – простонала я, наблюдая, как Роланд подходит к гомункулусу, – я же ничего такого не умею! Я опозорюсь, блин, перед всеми вами, а потом ещё вся Академия надо мной хохотать будет! Может, вы меня сразу выгоните, а? Или поручите какую-нибудь отработку? Я вам все полы в Академии зубной щёткой перемою, честно-честно!
Иштван удивлённо взглянул на меня, поднял бровь и… положил руку на плечо, притянув к себе. Я охнула от неожиданности и всё-таки уткнулась ему в бок, наплевав на все правила приличия.
– А как же поиски вашей мамы, Василиса? – серьёзно спросил он, – вы же совсем недавно так храбрились.
– Ы-ы-ы! – только и сумела выдавить я, ожесточённо утирая глаза, на которых выступили панические слёзы, и
