Узница гаргульи - Кэти Роберт

Мне нравится этот звук. Теперь еще сильнее, ведь знаю, что на самом деле она не боится. Мы размеренно спускаемся по спирали и наконец приземляемся тремя этажами ниже. На этот раз я не спешу ставить Грейс на ноги.

– Осторожнее. Потолок начал местами обваливаться.

Она медленно поворачивается кругом, осматривая все серыми глазами, которые видят слишком многое.

– Тут все на удивление хорошо сохранилось. Надо же, ты присматриваешь за крепостью.

Кожу обжигает нечто сродни смущению. Провожу руками по волосам и отворачиваюсь, не в силах смотреть ей в глаза.

– Мой народ редко принимает мою помощь. Каждая благородная семья отвечает за свою часть территории, и хотя формально я контролирую их всех, они уже на протяжении многих лет справляются сами. У нас на так уж много земель, и я уже заключил все выгодные торговые сделки. Они останутся в силе, если только не произойдет нечто из ряда вон. Обходить места, где мой народ предается суевериям, и следить, чтобы никто не покалечился? – Я пожимаю плечами. – Меньшее, что я могу сделать.

Грейс упирает руки в бока.

– Брэм, это очень мило. И очень печально.

Пылающее чувство смущения становится сильнее.

– Любой на моем месте делал бы то же самое.

– Нет. Вовсе нет. – Она будто порывается шагнуть ко мне, но потом, похоже, передумывает. – Большинство правителей даже не потрудились бы помочиться на придворных, если бы их охватил огонь. Большинство наказали бы их за неуважение, если бы те просто повернулись спиной. Использовали бы свою власть, чтобы склонить к подчинению. А может, ушли бы навсегда. Не знаю. В любом случае, не стали бы заботиться о тех, кто неоднократно выказывал презрение.

Она так говорит… будто восхищена мной. Но этого не может быть. Я не оправдал ни одного из возложенных на меня ожиданий. Все началось задолго до того, как моя семья погибла. Трусость помогла мне выжить. Я всегда был слишком мягок, по мнению моего отца. До сих пор помню его насмешки, вижу цвета, окрашивающие пространство вокруг него.

– Ты ошибаешься. Во мне нет ничего особенного.

Грейс молчит несколько мгновений. Я не смотрю на нее, отказываюсь видеть цвета ее энергии и то, что они могут мне сообщить. Наконец она говорит:

– Как скажешь. А теперь покажи мне место, которое приносит удачу.

Меня захлестывает благодарность. Рад, что она не настаивает. Возможно, я ощущаю сродство с этой женщиной, но мы ведь почти незнакомцы. Пусть думает, что что-то знает обо мне, но это не так. Я откашливаюсь.

– Оно приносит удачу, только если спуститься туда в полночь.

– Возможно. Но, судя по твоим словам, это новое суеверие. Может, народ еще не знает все варианты.

Невольно слегка улыбаюсь.

– Может.

Веду ее по коридору в винный погреб – длинное, глубокое помещение прямо в горе. Здесь нет окон и температура явно на несколько градусов ниже, чем в крепости. Это хорошо для вина, но не для людей, чувствительных к холоду.

– Довольна? Пойдем, пока не простудилась.

– Волнуешься за меня, Брэм? – Бледный проблеск оранжевого цвета выдает ее удивление. – Ценю твое беспокойство, но легкий холод мне не повредит. – Она проходит дальше в комнату и запрокидывает голову, а потом закрывает глаза. – Понимаю, почему сюда приходят. Пускай здесь жутко до одури, но в то же время спокойно. Ветра почти не слышно. Здесь чувствуешь себя последним человеком в этом мире.

Невольно подхожу ближе, повинуясь зову странного покоя, который исходит от нее.

– Неужели тебя не пугает эта мысль?

– Нет, – просто говорит Грейс. – Я пять лет совсем одна. За это время уже привыкла. Но если останусь последним человеком… – она берет меня за руку, – или, скажем, мы с тобой останемся последними? Значит, никого не нужно спасать. Никем не нужно править. Мы вообще никому не нужны. И да, отчасти мне это кажется очень заманчивым.

И вновь она говорит такие понятные для меня вещи. Сколько раз ее слова и поступки тотчас находили во мне отклик? Мы едва знакомы, но я чувствую, будто давно знаю ее. Сжимаю ее руку, закрываю глаза и тоже запрокидываю голову.

– Очень заманчиво, правда?

Во всем мире остались только мы вдвоем.

На самом деле это не так, но я стою здесь, в темноте и тишине, и разделяю с ней эту фантазию. Хотя бы ненадолго.

Глава 13

Грейс

Не знаю, что я творю. Будь у меня хоть капля мозгов, я бы дождалась, пока Брэм ослабит бдительность, и только потом попыталась сбежать снова. Я бы обвела его вокруг пальца. Убедилась бы, что мне хватит припасов хотя бы на неделю. Сделала бы еще многое.

Но не делаю ничего.

Звучит банально, но, кажется, вчерашний день все изменил. Нет, не изменил. Ерунда. Вот только… теперь я понимаю Брэма чуть лучше. Вижу отчетливее.

Хочу сильнее.

Дождавшись наступления ночи, я выбираюсь из замка через другую дверь. Уверена, что чувствую на себе его взгляд. Направляюсь не к реке – в той стороне нет ни намека на путь отхода – а к полям на востоке. Плохое тактическое решение при том, что мой преследователь может подняться в воздух.

Оглядываюсь через плечо, смотрю на небо, но вокруг слишком темно, а оно все затянуто облаками. Возможно, Брэм прямо у меня над головой, а я этого даже не узнаю, пока он не спикирует ко мне и не заберет. Меня охватывает предвкушение. Это непростительно, но все же правда. Ускоряю шаг, пока не перехожу на бег по неровной земле. Справа граница леса, но я пока не готова туда отправляться. В темноте в лесу почти невозможно ориентироваться, и меня нисколько не прельщает перспектива снова угодить в паутину.

Это так глупо, что не выразить словами. Что я делаю?

Ответом служит тихий свист крыльев. Сперва едва его замечаю. Потом инстинкты берут верх над разумом, и я бросаюсь к деревьям. Но уже слишком поздно.

Едва делаю следующий шаг, сильные руки подхватывают меня под мышки и поднимают в воздух. Земля исчезает из-под ног, когда Брэм взметает ввысь. А потом этот сукин сын подбрасывает меня, и на один ужасный миг я зависаю в воздухе, пока он снова не ловит меня на руки. Сперва мне кажется, что он, возможно, сделал это, чтобы понадежнее держать меня, но повернув к замку, он повторяет трюк: бросает меня, позволяя падать на протяжении нескольких секунд, потом ловит и поднимается выше. А потом повторяет все снова. Все это время я не кричу. Не могу понять, напугана я, зла