Рожденный диким - Николай Эндрю

— Ты в порядке? — спрашивает она, отстраняясь и проводя руками по моим рукам и спине. Ее потребность убедиться, что со мной все в порядке, так же сильна, как моя для нее.

— Зная, что ты чертовски в безопасности? Да, я в порядке, — хмыкаю я.

Я несу ее вниз по лестнице, пока Арт и Лобо расставляют мебель в комнате. Варгр возвращается, кивая мне с мрачной улыбкой. Дело сделано. Они все мертвы. Мои инстинкты защитить ее не позволили бы им выжить.

Чувство рук Сестины на моем теле затуманивает панику, отгоняя ее от удовольствия быть рядом с моей парой. Мне нужно закончить это. Визард хотел, чтобы она осталась без пары. Я не позволю этому повториться. Она моя, и все это увидят.

Волвен в комнате может почувствовать мою потребность.

— Сестина, я собираюсь взять тебя, пара, прямо здесь, — говорю я ей. Мой голос хриплый, полный похоти.

— Что? Прямо сейчас? — её глаза расширяются, когда она понимает это. — На глазах у других?

— Вот как все делается. Это наша версия брака.

— Я не уверена, что увлекаюсь вуайеризмом, — смеется она.

— Не зацикливайся на них, детка, — говорю я ей. — Я буду отвлекать тебя.

— Хорошо, — шепчет она, держась за меня, пока я провожаю ее к пустому столику.

Вот оно. Я собираюсь трахнуть свою пару. Я окажусь внутри ее мокрой киски, заявляя, что она моя.

Потребность, пульсирующую во мне, слишком сложно игнорировать. Я хочу сделать это мягко и медленно, но сейчас не время для этого. Мне нужно быть внутри нее. Мне нужно чувствовать, как ее влажное лоно пульсирует вокруг моего запертого в ней члена, когда я спариваюсь с ней. Прямо здесь, прямо сейчас, перед Пактом.

— Они… они… э-э… — она заикается.

— Это правила Пакта. Они должны быть свидетелями нашего союза и ничего более. Без прикосновений. Они не присоединятся, — говорю я ей, немного смеясь. — Ты только что выдала себя.

— Что ты имеешь в виду?

Я наклоняюсь и посасываю ее мочку уха.

— Ты смотрела порно, — когда я отстраняюсь, чтобы взглянуть на ее лицо, ее щеки ярко-красные.

Я сажаю ее на стол. Мои руки касаются ее кожи, прежде чем я снимаю массивный пояс вокруг ее талии. Она упирается руками в бока и сосредотачивается на мне, и я знаю, что она, должно быть, нервничает, но я заставлю все это исчезнуть. Она раздвигает ноги, напоминая мне, что на ней нет трусиков, широко раскрытыми глазами облизывает губы. Я указываю пальцами на глаза, а один на грудь. Она кивает.

У меня текут слюнки от ее вкуса. Наш почти смертельный опыт заставляет меня хотеть не торопиться и смаковать каждый ее дюйм, но это спаривание. Я хочу, нет нужно лишить ее девственности. Я буду вечно с ней делать все, что захочу попробовать.

Держа себя перед ней, я быстро расправляюсь со своими штанами. Мне плевать, что парни позади меня пялятся на мою задницу. Любое колебание или застенчивость поглощаются потребностью быть внутри нее.

Я осторожно провожу пальцами по ее шву, пока она дрожит в предвкушении, ее гладкость покрывает кончики моих пальцев, когда мой налитый член напрягается. Я двигаю бедрами, пока они едва остаются между нами, когда я ввожу в нее палец. Мне нужно расслабить ее и дать ей привыкнуть к ощущению моих пальцев, прежде чем я войду в нее своим членом. Мой большой палец дразнит ее клитор поглаживаниями. Я вижу, что она пытается сдерживаться, не зная, что делать.

Я не упомянул, что стая почувствует запах ее девственной крови и свяжет ее и меня вместе. Наклоняясь вперед, я ловлю губами ее стон. Во мне больше не осталось контроля. Я беру соки и втираю их в себя, затем устраиваюсь возле ее входа. Она нервничает, но ее соски, торчащие из-под моей рубашки, и легкая дрожь в ногах — все, что мне нужно знать, — она хочет этого так же сильно, как и я.

Я кладу на нее руки, прижимая ее к столу. Она держится, когда я наклоняюсь вперед, касаясь ее половых губ своими бедрами. Толстая головка моего члена пронзает ее лоно, и она задыхается, застывая, когда мы оба испускаем низкие стоны. Я знаю, что она тянется вокруг меня, я знаю, что это должно быть больно, но это так же чертовски потрясающе, как я и думал.

— Больно… — стонет она. — Больно в хорошем смысле, но все равно больно.

Я целую ее, продвигаясь вперед, зная, что остальные смотрят.

— Я люблю тебя. И я позабочусь о тебе. Ты можешь принять его, детка.

Она кивает.

— Я хочу больше.

— Узел…

— Я хочу его. Я хочу почувствовать это.

Иррациональные мысли о том, чтобы перевернуть ее и трахать до утра, вторгаются в мои чувства, но я жду, пока она вздохнет, извиваясь, когда я толкаюсь дальше. Дюйм за дюймом она ведет меня, пока я не вхожу домой. Ее стон наполняет комнату, вырывая из меня рычание удовольствия, когда я чувствую, как она напрягается. Мне нужно чувствовать, как она разваливается на моем члене так же сильно, как мне нужно наполнять ее, пока она не забеременеет моим ребенком.

Отстраняясь, я вижу кровь, покрывающую меня, ярко-красную жидкость, резко блестящую на моем стволе, и по мне прокатывается волна гордости. Ее глаза зажмурены, но губы, сложенные в идеальное «о», говорят мне, что мы на одной волне. Я знаю, что другие чувствуют запах крови так же, как и я. Я оглядываюсь на каждого члена Пакта, получая кивок, когда они становятся свидетелями спаривания.

Я смутно помню мужчин, помогающих Роарку подняться, его руки все еще неловко свисают, пока они заживают. Они тихо выходят из хижины. Они знают, что будет дальше. Пройдет какое-то время, прежде чем жар спаривания пройдет. После первого начального завязывания мы оба будем ненасытны. В тот момент нам, вероятно, было бы все равно, если бы они были рядом, но я уверен, что им нет.

— Бля, детка, — бормочу я сквозь стиснутые зубы. Я начинаю медленно вращать бедрами, пока она расслабляется с каждым толчком. — Чувствую себя как дома.

— Каллэн, мне это нужно. Сильнее.

Трахни меня.

Я отпускаю ее руки, сжимая мясистые части ее бедер, мои пальцы сжимают ее задницу, когда я быстро толкаюсь в нее. Ей не нужно говорить мне дважды. Она дрожит вокруг меня, ее ноги дрожат, когда она покрывает мой член